Похоже, что-то ее беспокоило – легонько ерзала, бросая нанего загадочные взгляды.

– Случилось что-нибудь?

– Родик, ты как ко мне относишься?

– С родственной симпатией.

– Только-то?

– А тебе мало? – Он позволил себе откровенно мужскойвзгляд, чтобы сделать ей приятное.

– Я думала, ты меня любишь…

– Что надо-то, родственница? Опять бананы перевезти?

– Ну, почти… Ты завтра что делаешь?

– Да ничего, в общем.

– Родик, милый…

– Что делать? – спросил он весело. – Если никогоубивать не надо – к твоим услугам. Вот насчет убийства, извини, ничем не могупоспособствовать…

– У меня все парни за товаром в Манск уехали, а в киоске на«Поле чудес» сидит новенькая, совсем соплюшка. В деньгах и ценах путается,боится всего, в каждом прохожем ей бандит мерещится… Посиди с ней до обеда, а?Как в тот раз… Чем хочешь отслужу…

– Чем хочу? – ухмыльнулся он.

– Ну, Родик, ты же моя детская любовь…

И опустила ресницы, чертенок, изображая стыдливуюневинность.

Насчет детской любви она, конечно, врала самым беспардоннымобразом, но тогда, в третьеразрядном польском отельчике пять лет назад, былмомент, когда ему достаточно было сделать шаг навстречу – и оказаться с ней впостели. Родион этого шага не сделал – сам толком не знал, почему, то ли она,двадцатилетняя, выглядела очень уж юной, то ли побоялся сложностей, которыемогли воспоследовать после возвращения на родину, тогда еще звавшуюся СССР… Ипотихонечку жалел иногда – после того, как с Ликой все пошло наперекосяк.Многие согласятся, что женушка-фермерша гораздо предпочтительнее, нежелиутонченная леди – в том случае, когда сам ты на лорда никак не тянешь…

– Выручишь? – с надеждой уставилась Маришка.

– Посидеть просто?

– Ага. Ты разрешения на газовик так и не взял?

– Да зачем он мне? («Особенно теперь» – мысленно добавилон.) Что, неприятности какие-то ожидаются?

– Не должно бы. Черные налоги все аккуратно уплачены, носейчас беспредельной молодежи развелось немерено. Хорошо еще, пугливые,рявкнешь на них, ствол предъявишь – только пятки засверкают. Но если соплюшкабудет одна сидеть, насмерть перепугается в случае чего… Это так, чистотеоретическая опасность, – заторопилась она, боясь, что Родион вдругпередумает. – Шпана сейчас в основном вокруг азиатов вертится, на «Полечудес» казахов с киргизами полно, их главным образом и чистят.

Родион насторожился, но не подал виду. С беззаботнойухмылкой спросил:

– Есть что чистить?

– А то. Иначе и не охотились бы. Они там поблизости, в домахвокруг рынка, снимают комнаты, вот их вечерком и прихватывают по дороге, а то ина квартиры налетают. На той неделе один косоглазик прилюдно плакался –собрался у нас в Шантарске машину покупать, да нарвался на каких-то ухарей, надетский велосипедик не хватит теперь…

– Не нашли ухарей?

– Где ты их найдешь? Сразу не поймали – дело дохлое, –весьма авторитетным тоном сказала Маришка. – Ко мне один сержантик изОМОНа клеился, часа два сидел в конторе и порассказывал… Не возьмешь с поличным– потом ничего и не докажешь. И потом, половина этих азиатов живет на птичьихправах, без должной регистрации, эти вообще по милициям бегать не станут. Амафии своей у них пока что нет – это ж сплошь и рядом тамошние интеллигенты сдипломами, которым туго пришлось, не умеют они мафию соорудить. У меня рядом сларьком один торгует, так он и вовсе майор танковых войск. Бывший. В Киргизиисейчас армия самую чуточку побольше, чем в Монако, вот его и сократили, ародственников деревенских нет, и хоть ты помирай. Жаукеном зовут. Ну, ему-тополучше – каратэ знает, от шпаны кое-как отмахивается. А другим тяжеленькоприходится…

Все это настолько совпадало с услышанным от уголовничка, чтоРодион ощутил прилив веселой дерзости.

– Конечно, какие проблемы, Маришка, – сказал он. –Оформим по-родственному, посижу, сколько надо…

– Родик, я тебя обожаю! – Маришка вскочила и звонко егорасцеловала. Макс открыл один глаз, но, видя, что она опять уселась и никакойпотасовки в комнате не происходит, задремал, не меняя позы.

– В особенности если соплюшка твоя симпатичная…

– Э, вот это ты брось! Совсем дите.

– Я ж шутейно…

– Кто вас знает, ловеласов…

– Это ты зря, – сказал Родион. – Я – верныйсупруг, знаешь ли.

– Ох ты, верный супруг… – сказала она с непонятнойинтонацией и посмотрела как-то странно. – Все вы верные… Я вот намеднидруга сердечного выгнала.

– Костика?

– Ну. Кого ж еще? Пить начал, как слон, деньги тянулпылесосом, а главное, подловила, когда он Любашку в уголке прижимал.Бухгалтершу мою помнишь? В общем, осталась я сейчас без крепкого мужского плеча– но, честное слово, пока как-то и не грущу, некогда…

– Мариш…

– Аюшки?

– Тебе деньги нужны?

– А кому ж они не нужны?

– Я имею в виду инвестиции, – сказал Родион. –Понимаешь ли, у меня сейчас наклевывается один бизнес. Миллиончиков нанесколько. А куда мне их потом девать, совершенно не представляю. На хозяйствовроде бы и так хватает, а вот ежели по примеру серьезных людей в дело вложить…Может, и выйдет толк.

– Всегда пожалуйста, – сказала она оживленно. –Громадной прибыли я тебе не обещаю, но получится выгоднее, чем в сберкасседержать или закупать баксы. Тебе подробненько рассказать насчет оборотов ипроцентов?

– Да нет, зачем? – пожал он плечами. – Не обманешьродственника, я думаю? Вот и ладушки.

Она восприняла его слова совершенно спокойно, даже и неподумала удивиться – конечно, привыкла, что все вокруг нее вечно занимаютсякакими-то бизнесами, вот Лика – другое дело, с той придется замотивироватьособо изощренно, такую легенду выдумать, чтобы и тени сомнения не ворохнулось…

– А когда деньги будут? – спросила она насквозь деловымтоном. – Если бы точно знать, можно сразу прикинуть, пустить их в Манскили на Алма-Ату нацелиться…

– Через недельку, я думаю, – сказал Родион уверенно. Ивыругал себя: не стоит делить шкуру неубитого медведя, плохая примета…

– Не знаю точно, – торопливо поправился он. –Рассчитываю через неделю, а там – как бог пошлет. Дело такое, сама понимаешь…

– А как же, – согласилась она самым беззаботнымтоном. – Так оно всегда и бывает, хорошо, если из десяти сделок однапроходит… А где у тебя наколки, если не секрет?

Он помялся и с таинственным видом поведал: