Главное – перемещаться как можно естественнее. Сначала онпритворялся, что ждет автобуса, потом, когда уехали все, кто пришел раньшенего, перешел на другую сторону, свернул за угол и минут десять торчал надругой остановке, откуда первая была не видна. А вот «Поле чудес» с обеих точекнаблюдалось прекрасно. Время было позднее, базарчик понемногу пустел,осмелевшие бродячие собаки начали уже расхаживать по нему открыто, выискиваяотбросы, продавцы волокли всевозможный мусор к урнам, а кое-кто так и уходил,оставив после себя форменное свинство, – но чертов азиат все торчал заприлавком.

Родион, приметив, что намеченная жертва начала укладывать всумку непроданное – а вообще-то, летние дешевенькие кроссовки и тапочки,которыми тот торговал, расходились бойко, – перешел к ларьку с горячимхлебом и несколько минут добросовестно стоял в очереди. Купил две буханки ибольшой батон – человек с такой ношей не вызовет ни малейшего подозрения, ясноже, что направляется домой, добропорядочный семьянин…

Ага! Киргиз в серой куртке вскинул сумку на плечо инаправился к одному из выходов с рынка. Рассчитать, куда он пойдет, в общем,довольно легко. С одной стороны дороги – обширная зеленая зона и конечнаястоянка десятка автобусных маршрутов, с другой – десятка два многоэтажек, такчто маневр у дичи ограничен…

Обогнув небольшое белое зданьице Дворца культуры, Родионувидел впереди серую куртку. Чуть прибавил шагу, напоминая себе: не суетись,мать твою, не дергайся… Он второй день появляется один, значит, вполневозможно, приехал сюда в одиночку, а отсюда логически вытекает, что денежкиможет постоянно носить при себе, вдруг квартирный хозяин у него – алкаш, накоторого полагаться рискованно…

Черт! Машины шли косяком, одна за другой, а киргиз уже скрывалсяв проходе меж двухэтажными коричневыми домишками на той стороне… Улучив момент,Родион отчаянным прыжком проскочил под носом у красного «москвича», широкимишагами направился к проходу.

Охотничий азарт приятно щекотал нервы. Зажав под мышкойтеплые буханки и помахивая батоном в другой, Родион самую малость ускорил шаг.Потом замедлил, оказавшись слишком близко к дичи, – он уже не видел впреследуемом человека, тот стал абстрактной фигурой, дичиной…

Все. Теперь можно со стопроцентной уверенностью сказать, чтоторгаш направляется к панельной девятиэтажке, других домов тут попросту нет…

Родион наддал. Серая куртка уже исчезла в подъезде. Все ещестоят холода, и это просто прекрасно, иначе на лавочках у подъездов непротолкнуться было бы от совершенно не нужных зрителей. Возле дома – никого,только детишки с гордым видом водят на поводке щенка-сеттера – плевать, для нихон останется абстрактным «дяденькой».

Без шапки было холодно, но, увы, пришлось идти на дело снепокрытой головой – чтобы не тратить лишние секунды, срывая одну шапочку инатягивая другую, с дырами…

Подъезд. Бесшумно закрыв за собой внешнюю дверь, Родионстоль же бесшумно приоткрыл внутреннюю, заглянул в щель. У лифта никого нет –значит, пошел пешком…

Он рванулся вперед, отбросив хлеб в угол, как бесполезныйхлам. Услышав над головой шум неторопливых шагов, отработанным движением, находу, напялил капюшон и вырвал пистолет из кобуры. Провел по лицу левойладонью, расправляя маску.

Его несло, как на крыльях, тело было невесомым, головажаркой. Вымахнул на площадку. Торговец так и не успел обернуться – Родион левойрукой толкнул его в небольшую нишу за прямоугольной коробкой шахты (отнеожиданности киргиз выронил сумку, охнул), упер дуло пистолета пониже затылкаи прошипел:

– Стоять смирно, сука, пристрелю!

Не теряя времени, левой рукой нащупал на поясе давно ужезамеченную черную сумочку, «кенгуриный карман», оказавшуюся пухлой и мягкой наощупь, чем-то определенно набитой, и это «что-то» крайне походило на бумагу…

Все происходило молниеносно и легко, словно во сне. Послекоманды Родиона киргиз послушно принялся расстегивать обеими руками черныйсинтетический пояс, бормоча:

– Только не стреляй, не надо…

В голосе звучал такой страх, что Родиону стало смешно, и онедва не расхохотался в голос. Прижимая дуло пистолета к затылку, неловко зажалсумочку меж колен, расстегнул «молнию» до половины – и оттуда, как тесто изквашни, выпер ворох разноцветных бумажек… Ура, получилось!

– Паспорт отдай, пожалуйста… – послышался умоляющийшепот. – Зачем тебе? Там, в кармашке… Я стою спокойно, молчу…

В наружном кармашке, точно, лежал малость замызганныйпаспорт, еще какие-то бумажки. Бросив все это на пол, Родион подтолкнул жертвук лифту, левой рукой нажал кнопку Секунды тянулись, как сутки. Когдараспахнулись дверцы, он толкнул киргиза внутрь, распорядился:

– Нажмешь девятый. Паспорт заберешь потом, и смотри у меня –пять минут сидеть на девятом тихо, а то найдем потом, жизни не рад будешь…

Ограбленный стоял в неудобной позе, сразу видно было, боитсяповорачиваться к нему лицом – пожалуй, и впрямь шума не поднимет, побоится…Родион, полуобернувшись, сказал громко:

– Кривой, постой тут, чтоб он не дергался, а я побежал замотоциклом… Жми девятый, тварь!

Дверцы лифта со стуком сомкнулись, и обокраденный азиатпоехал на девятый. Сорвав маску, Родион завернул в нее черную сумочку и побежалвниз. В позвоночнике неудержимо зудело, подмывало рвануть со всех ног, но оннечеловеческим усилием воли заставил себя успокоиться, замедлил шаг и подобралвалявшийся в пыли хлеб. Лифт, слышно было, не достиг еще верхнего этажа.

Выйдя из подъезда, он чуть не кинулся бегом. Снова превозмогсебя, пошел быстро, но достаточно спокойно. Завернул за угол, не заходя водвор, направился к соседнему дому, озабоченно поглядывая на часы, всем видомдавая понять, что торопится застать очередную серию «плачущей Санта-Барбары» –она опять паскудит экран два раза в день…

Минуты через две он уже отпирал машину. Положив на заднеесиденье хлеб и сумочку, аккуратно выжал сцепление, поехал в конец улицы, держане более двадцати. Видел в зеркальце заднего вида, что никто за ним не гонится.И понимал уже, что дебют прошел великолепно, пусть и без грома оваций, –никто его не видел, даже если какая-то скучающая бабка и сидела у окна, нужноеще доказать, что это именно он ограбил киргиза.

Свернул влево, выехал на проспект и поехал в сторону,противоположную «Полю чудес». Еще раз свернул влево с проспекта, промчался поджелезнодорожным виадуком, минут пять петлял по здешним узким улочкам, пока невыехал к дохленькому парку, за которым начинались сопки, кое-где покрытые поотлогим склонам кучками дачных домиков.

Ни души. Взял с заднего сиденья сумочку, вывалил деньги напереднее сиденье и, обтерев «набрюшник» носовым платком, закинул далеко закусты. Тронул машину, проехал еще метров триста в сторону сопок, остановился,выключил мотор и с превеликим наслаждением сунул в рот сигарету. Пальцы слегкаподрагивали – но он, в общем, ожидал большего мандража…