Егор усмехнулся:

— До сих пор не был.

— Вот и отлично! Тэк-с… А сейчас я покажу тебе двери «святая святых». Туда не входит никто, кроме доктора Нери и двух его заместителей.

Пенчо остановился возле белой двери, которая ничем не отличалась от других.

— Вот, — сказал он, — это здесь. Если ты когда-нибудь сунешь сюда нос, тебе этот нос отрежут. Понял?

— Понял, — кивнул Егор. — А что там?

Пенчо глянул на него острым, лукавым взглядом.

— Там то, на что нам с тобой смотреть нельзя, — отчеканил он с металлом в голосе. — Даже если тебя будут тащить силой — не ходи.

Егор не стал против этого возражать.

— А теперь насчет оружия, — продолжил инструктаж Пенчо. — У тебя в кобуре модернизированная «беретта». Но, по инструкции, ты должен держать ее в руках не чаще двух раз в день: утром, когда получаешь оружие, и вечером — когда его сдаешь. В лаборатории ты не имеешь права вынимать его из кобуры, если только не случится нечто непредвиденное.

— Отличное правило, — одобрил Егор.

— И еще, — продолжил Пенчо с непонятной усмешкой. — В лаборатории работает много хорошеньких лаборанток. Ты не должен крутить с ними романы. Иначе уволят и тебя, и их.

— А вот это правило мне не совсем по вкусу, — заметил Егор.

Пенчо вздохнул:

— Что делать, брат. Такова жизнь. А теперь, когда об интимных вещах мы поговорили, продолжим осмотр.

В пиццерии было полно народу. Егор, Пенчо, Эрнан и Мачука взяли столик в нише. Место было укромное, на довольно значительном расстоянии от других столиков.

К пицце заказали «вино де каса» — красного домашнего полусладкого итальянского, вина.

Увидев огромную семилитровую бутылку, Егор усомнился, смогут ли они вчетвером ее осилить. На что Эрнан, рослый черноглазый блондин, усмехнулся и сказал:

— Справлялись и не с такими.

Разливать вино взялся Мачука, невысокий, но чрезвычайно ладно скроенный и смазливый брюнет лет двадцати восьми. Движения его были ловкими и изящными, как у профессионального танцора.

После четвертого или пятого бокала Егор чувствовал себя в компании трех охранников «в доску своим». Это были хорошие, в общем, парни. Блондин Эрнан — спокойный, рассудительный, раздумчивый и неторопливый. Мачука — романтичный и меланхоличный, как Арамис. Пенчо — добродушный добряк и любитель поесть.

Егору с этими парнями было вполне комфортно. Говорили в основном по-английски. Изредка кто-нибудь срывался на итальянский или испанский.

Выпив две трети бутылки, Эрнан и Пенчо отправились на эстраду, чтобы заказать свою любимую сицилийскую песню. А Мачука, в отсутствие товарищей и под влиянием алкоголя стал еще разговорчивей.

— Только не вздумай трепать языком насчет той темной истории, — наставлял он Егора. — Я имею в виду слухи про доктора Нери и его помощницу, докторессу Франческу Пацци. За пересказывание этих слухов можно поплатиться головой.

— А что это за история? — спросил Егор, закуривая.

Менчу воззрился на него удивленным взглядом.

— А ты разве не знаешь?… — спросил. И тут же тряхнул головой: — А, черт, я забыл, что ты новичок!

Егор усмехнулся.

— А ты расскажи, и я буду знать, — попросил он.

Мачука на секунду задумался, потом отрицательно качнул головой:

— Нет, не могу. За длинный язык в нашей конторе можно поплатиться головой.

— Но ведь ты сам сказал, что все в курсе.

— Да, но не я Им это рассказал. — Мачука приосанился и важно добавил: — Я дорожу своей репутацией, Джорджи. И ты должен всегда об этом помнить.

Егор засмеялся:

— Какой ты несговорчивый. А еще хочешь, чтобы мы стали друзьями. Как же я могу стать твоим другом, если ты мне не доверяешь?

— Я тебе доверяю, Джорджи. Но я… плохо тебя знаю. Когда узнаю получше, буду доверять еще больше. Не обижайся, ладно? Давай, пока эти два оболтуса не вернулись, выпьем за тебя!

— Ты выпьешь за меня, а я — за тебя, — предлог жил Егор.

— Идет! — улыбнулся Мачука.

Он разлил вино по бокалам, они чокнулись и выпили.

— Уф-ф, — проговорил Мачука, отдуваясь. — Что плохо в вине, так это то, что его нужно выпить очень много, чтобы захмелеть.

— Это верно, — кивнул Егор. — С граппой нам было бы намного проще.

Тут за столик вернулись Эрнан и Пенчо, и вино снова полилось рекой.

Еще через полчаса Эрнан пошел «отлить». Егор, тоже почувствовав непреодолимое желание «облегчиться», увязался за ним.

В туалете, стоя у писсуара, Эрнан сказал:

— Ты поосторожней с Мачукой.

— Почему? — осведомился Егор.

— Потому что он… как бы тебе это помягче сказать…

— Гей, — договорил за него подошедший к третьему писсуару Пенчо. — Наш Мачука — гей.

Егор присвистнул.

— А Крайтон знает? — поинтересовался он.

Эрнан и Пенчо весело переглянулись.

— Узнал недавно, — сказало Эрнан. — И, мягко говоря, это его сильно удивило.

— Почему же он просто не уволил Мачуку?

— Это невозможно, — сказал Эрнан. — Мачука у нас — что-то вроде «священной коровы». Он может позволить себе все или почти все — и его никто не тронет.

— Это еще почему?

Эрнан застегнул ширинку и отошел к умывальнику.

— Видишь ли… — проговорил он, моя руки. — Тут есть одна история. Два года назад Крайтон был по делам в Ливане. Сопровождали его три бойца, среди которых был наш Мачука.

— И что? — спросил Егор, открывая кран.

— А то, что, возвращаясь после переговоров к самолету, Крайтон с парнями попали в ловушку. Дорогу перед ними перекрыли грузовиком и расстреливали их практически в упор. Двое парней были убиты на месте. Крайтону пули прошили ногу. А Мачука отделался несколькими царапинами.

— Это настоящий геройский поступок, — усмехнулся Егор.

— А ты погоди смеяться, — сказал Пенчо, вытирая руки бумажным полотенцем. — Мачука вытащил Крайтона из зоны поражения, взвалил на себя и двенадцать километров тащил на горбу под испепеляющим солнцем.

Егор присвистнул:

— Вот это да! А с виду и не скажешь. Он совсем не похож на Геркулеса.

— Это верно, — согласился Эрнан. — Мачука тогда здорово вымотался. Дотащил Крайтона до блокпоста и рухнул без сознания. Говорят, всему виной было обезвоживание. Не знаю, так ли это, но врачи достали Мачуку с того света.