второго процесса: Байгльбёк, приговоренный к пятнадцати годам заключения, был освобожден в 1951 году. Среди прочего он удалил печень одному из своих подопытных кроликов без анестезии. Некоторых освободили всего через несколько лет, как, например, Отто Амброса, химика печально известной компании IG Farben.

Почему так произошло?

Причина в стремлении к прощению, подкрепленном желанием вернуться к нормальной жизни и тому, чтобы на обломках Второй мировой войны расцвел мир. Но дело не только в этом. Американцы часто восхищаются своим прагматизмом, а в контексте их соперничества с «другими» победителями – Советским Союзом – крайне важно технологически опережать вчерашних союзников, которые завтра станут врагами. А где, как не в бывшей нацистской Германии, искать кадры ученых? Не будем забывать, что задолго до прихода Третьего рейха немецкая наука доминировала. Приведем лишь один пример: с начала XX века по 1933 год немецкие ученые 71 раз становились лауреатами Нобелевской премии. Некоторые стали убежденными нацистами, как, например, физик Филипп Ленард или Ричард Кун, который никогда не начинал лекцию без громогласного «Зиг хайль» и подарил рейху мощный нейротоксин «Соман», а США – отвратительный газ зарин.

Гитлер заявлял, что он «помешан на технологиях», а Гиммлер, как мы уже видели, с большим энтузиазмом помогал с деньгами, рабочей силой и подбором подопытных кроликов всем, кто хотел начать новые эксперименты. Немцы были очень близки к тому, чтобы первыми создать атомную бомбу. Хотя американцы в последний момент и стали первыми в этой области, во многих других, таких как вооружение и вирусология, наука рейха имела преимущество, и в новой гонке вооружений это могло оказаться решающим фактором.

Все началось в Страсбурге в ноябре 1944 года. В разрушенном городе Сэмюэл Гаудсмит, физик высочайшего класса, привыкший больше к микроскопу, чем к оружию, не мог поверить своим глазам. В руках у него письмо, доказательство. Он здесь не только благодаря научным знаниям, но и потому, что в совершенстве владеет немецким языком: в то время как Гаудсмит и его люди с облегчением узнали, что испытания немецкой атомной бомбы провалились, бродили самые тревожные слухи о возможном бактериологическом оружии. Гаудсмит должен был оценить ход этих исследований. Его знания и интуиция привели в квартиру профессора Хаагена, известного в научных кругах тем, что он участвовал в разработке вакцины против желтой лихорадки в Рокфеллеровском институте в Нью-Йорке, а вскоре прославился «работами» по изучению последствий сыпного тифа. Профессор бежал в советскую оккупационную зону, оставив после себя переписку, и именно там, в письмах с подписью «Хайль Гитлер», Гаудсмит узнал: человек, которым он, несомненно, восхищался какое-то время, проводил немыслимые эксперименты на других людях, которых по его просьбе десятками поставлял его коллега из Натсвиллера, доктор Хирт. Гаудсмит был в ужасе, а солдаты, которым он посылал отчеты, были встревожены: что, если эти эксперименты оказались успешными, если нацисты, среди тысячи мерзостей, создали бактериологическое оружие и соответствующие вакцины для защиты собственной армии? В суматохе освобождения где-то в крепости Пентагона создали Объединенное агентство разведывательных целей (Joint Intelligence Objectives Agency, JIOA). В его задачи входила вербовка бывших нацистских ученых для армии, флота, а с 1947 года – для ЦРУ, а затем и для НАСА. Конечно, для участия в сверхсекретной операции «Скрепка» новобранцы должны были не совершать никаких злодеяний, но от них вряд ли требовали доказательств, ведь главное в другом: избежать новой, глобальной, тотальной войны с применением как обычного, так и атомного и бактериологического оружия, которую Пентагон ожидал в… 1952 году!

В мае 1945 года, несмотря на противодействие президента Рузвельта, члены JIOA пересекли разрушенную Европу в поисках новых ученых для Соединенных Штатов Америки, которые всегда с радостью принимали даже бывших нацистов. Число скомпрометированных ученых, кому удалось таким образом попасть в США, оценивается чуть менее чем в тысячу шестьсот человек. Среди них Вальтер Шрайбер, генерал-майор вермахта, проводивший на пленных эксперименты с гангреной, вирусом сыпного тифа, некоторыми наркотиками, ледяной водой и камерами низкого давления. Захваченный советскими войсками во время битвы за Берлин, он был найден через несколько лет в Техасе, в престижной школе авиационной медицины ВВС. Среди них Герберт Вагнер, изобретатель ракеты HS293, первой планирующей бомбы, которая использовалась для потопления кораблей с 1943 года. Он также был одним из первых, кто воспользовался плодами операции «Скрепка», в результате которой его направили в техническую разведку ВМС, хотя изобретение стоило жизни тысячам моряков союзников: на флоте не обижались. Был и Артур Рудольф, благодаря рабскому труду узников лагеря Дора-Нордхаузен организовавший создание крылатых ракет V (от Vergeltungswaffe – «оружие возмездия»). НАСА обязано ему созданием ракеты-носителя «Сатурн V», без которой программа «Аполлон» могла никогда не состояться. Бок о бок с ним Вернер фон Браун, который также набивал руку в Дора-Нордхаузене, а затем стал директором Центра космических полетов имени Маршалла. Если человек и ступал на Луну, то только взлетая с преступной братской могилы рабов Дора – лагеря, где зародился космический полет и погибли тысячи людей, как гласит название книги, написанной Жаном Мишелем, выжившим там. Одно время Рудольф был героем американской мечты, но в 1984 году был вынужден покинуть США, чтобы избежать судебного преследования.

Был и Эрих Трауб, вирусолог, посланный Гиммлером в Турцию, чтобы привезти чумную палочку и превратить ее в оружие. Он предпочел тихую пенсию на посту министра сельского хозяйства, но не раньше, чем поделился знаниями с американской армией. Некоторые настолько привязаны к своей родине, что члены «Скрепки», готовые пойти на многие уступки, гарантируют им мир и покой в Германии, которая все еще находится под американским наблюдением, пока они работают на дядю Сэма. В очаровательном, романтическом городке Гейдельберге, где находится американская база, местные жители и туристы в течение многих лет могли встретить Рихарда Куна, «отца» зомана[40]. Возможно, с ним и его коллега Герхард Шрадер, «изобретатель» газа табун. Там же Зигфрид Руфф, который руководил экспериментами Рашера. И один из бывших коллег из Дахау Конрад Шефер, разработавший процесс опреснения воды для экспериментов Байгльбёка.

Этот список не исчерпывающий, но он всегда удивляет, а иногда и пугает. Вначале 1990-х годов почетные члены Техасской медицинской школы были озадачены появившейся в газете New York Times информацией, что один из их местных героев, доктор Стругхолд, фигурирует в списке нацистских военных преступников, составленном в 1945 году. Стругхолд по праву считается одним из основоположников аэрокосмической медицины. В середине 1980-х годов сенат штата Техас объявил 15 июня «Днем доктора Хубертуса Стругхолда», а его имя носит библиотека, что является высшим знаком признания в Соединенных Штатах (это поставило его в один ряд с американскими президентами). Неудивительно, что его бюст стоит рядом с бюстом Гиппократа в почетном зале факультета. Это тот самый человек, который присутствовал на Нюрнбергской