местным меркам оценена земная жизнь Его. Наше же писание называет… сто тысяч рублей.

Впервые за разговор Бесчестных нашёл в себе силы посмотреть молодому правителю в глаза.

— Светлейший князь Властислав Морозов, — произнёс Александр Александрович. — Светлейшая княгиня Олеся Морозова. Светлейшие княжны Ветрана и Милослава. Головы всех прочих — без счёту, потому как холопов не описывают. Два столпа и опоры государственности российской, да две невинные девы, чьи младые уста ещё не познали мужа. А ты не поскупился, Пелагий Любомирович. От души разгулялся. Не уверен, что моя свадьба, случись мне до неё дожить, вытянула бы из меня столько. А ты за головы двух дворян и их малолетних детей не поскупился… Неужто обида дороже рублей? Тебя так огорчил их отказ в женитьбе?

Молчание было красноречивее всяких оправданий.

А что можно было на это ответить? Лишь три человека знали детали этой истории. Сам Бесчестных-старший, его ныне покойный сын и человек от Синдиката, при встрече назвавшийся «Филином». Если Александровский оперирует точными суммами и перечнем заказанных душ, значит, он и его ищейки каким-то образом сумели докопаться до сути вещей. Отпираться бессмысленно.

Молодой правитель медленно прошёлся по небольшому помещению, огибая по кругу дыбу, будто бы размышлял на ходу.

— Ну, ладно. Хотя, точнее будет сказать «скорбно». Оступился. Пошёл по хрупкому льду. Можно было бы сказать всякое. Но кто тебя просил призывать в Московию айнов⁈

Бывший оружничий во все глаза вытаращился на монарха.

— Айнов⁈ — переспросил он. — Господь с тобой, государь! Я, может, и не прав где был, да грешен пред тобою и Богом, но в чернокнижии не повинен! Негоже на провинившегося грехи все вешать, видать мне твоего прощения али нет!

Вот чего-чего, а призывать зауральских сущностей не было даже в планах Бесчестных.

Хотя бы, потому, что айны — слишком неизвестный и непредсказуемый противник. Чтоб иметь с ними дело, необходимо обладать подавляющем контролем. Пока что люди не ведают о них ничего, кроме многообразия рода. А уж повелевать, указывая, где и когда появиться… При всём желании, это невозможно.

— Это мы сейчас выясним, — бросил монарх.

Капеллан, перестукивая боевым посохом, подошла к дыбе с прикованным арестантом. Направила на него посох и звонким мелодичным голосом произнесла:

— Познание.

Над телом Бесчестных начала собираться бесформенная прозрачная масса, после принявшаяся переливаться разнообразными цветами. Были вполне различимы прожилки соцветия, указывающие на принадлежность отдельных аспектов. Но каким бы одарённым ни был Пелагий, многообразие оттенков, свидетельствующее о высоком навыке владения Силой, не могло похвастаться наличием чёрного цвета. А нужен был именно он, чтоб хоть косвенно доказать возможность призывы айнов.

Ну, или, хотя бы, связь с этим.

— Он не врёт, государь, — капеллан окинула сформировавшуюся сферу профессиональным взглядом. — Накопитель внушает уважение. Навык обращения непомерно высок. Но даже с таким воззвать к силе Путей… Не хватило бы. Тело человека не использовалось в ритуале призыва. Даже с применением артефактов. Следов заимствования Силы и её безмерного проистечения также не вижу.

— Не мог он — значит, мог его сын, — безучастно пожал плечами правитель. — Перевернём вверх дном каждый закуток в имениях или связанных местах.

В каком бы безвыходном положении ни был Пелагий, но он не посмел взывать к совести монарха и просить не очернять имя почившего сына. Тем более, что о его связи с айнами и впрямь не ведал. Как знать? Может, и впрямь повинен, в обход родительского сведения?

Ему-то уже всё равно. Даже, если докажут связь Дмитрия с айнами, к Пелагию спроса нет. Даже анафему не наложат, как на чернокнижника. За ним-то прегрешения нету. Но удар под дых будет ещё тот.

— На сегодня мы прервёмся, Пелагий Любомирович, — оповестил арестованного Александровский. — Раз тут ты не при делах, то и спрос с тебя лишь за свершённое. Пока что подумай, чем ещё ты можешь быть полезен. Увы, но лично я не вижу тебе более применений. Да даже, если бы и видел… Закрыть глаза на оплаченное умерщвление дворян с малолетними детьми… Молись, чтоб приговор смягчили. Будет чудо, если потрошение заменят на усекновение главы или повешение.

— Я могу откупиться, — напомнил Бесчестных. — Моё преступление не удалось. От моих рук нет понёсших ущерба. Жертвы целы и невредимы. Ты же сам назначал мне жалованье, государь. Знаешь, что моё состояние велико. Могу уплатить Морозовым за беспокойство и казне штрафа за самоуправство.

— М-да? — осведомился Александр Александрович. — Освежи мою память, дорогой мой Пелагий Любомирович… О каких таких состояниях ты говоришь?

— Родовое имение, — не чуя подвоха, отозвался тот. — Земля. Рубли. Драгоценности, каменьями да мехами, златом да серебром. Одних самоцветов не пересчитать, кроме как на развес.

— А с чего ты взял, что это у тебя есть? — поинтересовался монарх.

Бесчестных непонимающе нахмурился.

— С того, что я единоличный владелец, государь.

— Был им, — уточнил Великий Император Всероссийский. — Ты натворил делов, Пелагий Любомирович. С тебя сняли иммунитет. А, как только ты лишился неприкосновенности, с тебя удержали штраф. Твои лохмотья на тебе — всё, чем ты сейчас владеешь. И иным едва ли когда-то будешь. Сказать начистоту, не верю, что в бывшее твоим имение ты вернёшься хотя бы рабом.

Лицо Пелагия удивлённо вытянулось.

— Так неужто по закону, государь⁈ Ладно, штраф… но состояние?!. Я ж…!

Договорить он не успел.

Александровский не владел Путями, и не мог. Но на миг Бесчестных показалось, что именно к ним и воззвал монарх.

Молодой правитель во мгновение ока оказался подле бывшего оружничего и сомкнул на его горле крепкий, необъяснимо жёсткий хват. Пальцы вонзились в мощное горло, игнорируя его ширину, и буквально сжали кадык.

— У тебя хватает ума лебезить про закон? — яро сверкнув глазами, процедил Александр Александрович. — Я смотрю, тебе не только колени прострелили, но и голову⁈ Ещё раз тявкнешь про закон, и — клянусь Богом! — ты не доживёшь до судилища! Где был твой закон, когда платил мзду за детские головы⁈ Почему ты не вспомнил о нём, когда подписывал приговор Морозовым⁈

Вспыльчивость Александровского, ставшая при Дворе притчей во языцех, чуть не стоила незадачливому оружничему преждевременной кончины.

— Молись, чтоб при обыске ничего не нашли. Иначе приговором по одному делу можешь не отделаться. Получишь по совокупности.

Глава 12

Нетривиальное ТЗ

Имение Морозовых

Светлейший князь Морозов был доволен как