Но в целом, когда стало понятно, что отсюда мне в ближайшее время не уехать, нужно было начать искать другой вариант жилья. Сразу этим займусь… Как только доделаю незаконченные дела.

– О чём думаешь? – Лихой подошел со спины, застав меня врасплох. И это явно и было его планом.

– О белочках, – я рассмеялся, потому что Лихой слишком хорошо меня знает, чтобы ходить вокруг да около.

– Я сегодня новости смотрел, так ты представляешь, у Левиных за ночь сгорело два особняка, – Лихой с нескрываемой злостью отчеканил то, что его беспокоило. – Радио и все паблики просто пестрят фотографиями, а вот ты молчишь…

– Бедолаги… Но ничего, уверен, что у них много пристанищ за чертой нашего города. Кто-нибудь да приютит, – прокрутил шампуры, вдыхая волшебный аромат жареного мяса.

– Не делай из меня дурака! Почему ты ничего не сказал? Почему опять поехал один? – Лихой схватил меня за плечо, заставляя посмотреть ему в глаза. – А если тебя кто-то видел?

– Ты из-за меня уже однажды чуть не потерял ребёнка, Паш. А жизненные уроки я учу на отлично, и подобного больше не повторится. Сам отвечу за всё!

– Придурок упёртый! А если бы тебя подстрелили?

– Да не делал я ничего. Это белочки неаккуратно курили на их участке.

– Знаешь, а я тебе завидую. Ни Левин, ни то, что произошло, не смогли потушить в тебе азарта. Если Вороной чего-то хочет, то он не говорит об этом, а делает. Под тобой всегда земля полыхает! Если ты ненавидишь, то даже небо трещит от напряжения!

– А если люблю? – мне вдруг стало так смешно, что еле сдерживался.

– А любовь твоя ядом в крови блуждает. Я ненавидел тебя за то, что ушел… Но все равно знал, что рано или поздно простишь! – Пашка вдруг обнял меня, усиливая хват на шее так, что этот жест был больше похож на удушающий приём. – Горбатого могила исправит, Тём… Но ничего, я помолюсь о тебе, – хрипло рассмеялся Пашка.

– Спасибо, друг, за то, что не опускаешь руки, пытаясь излечить мою душу. А ведь я тоже молитвы вспомнил… Ещё никогда так не молился о здравии человека, чей сын сломал наши жизни, – мы стояли у зоны барбекю, наблюдая за суетой на заднем дворе. Женщины накрывали огромный стол, дети гоняли мяч, а дедушки, что-то эмоционально обсуждая, катали детскую коляску вдоль забора.

– Думаешь, это затишье? – Пашка открыл мне бутылку пива и сел в кресло.

– Старик уйдет, а вот Костик ни за что не угомонится, пока не отберёт ребёнка…

– Это не его сын, – тонкий голос Марины донёсся откуда-то издалека. Дернулся, когда заметил её на скамейке в укрытии пышного куста гортензии. Она болтала ногами, пристально наблюдая за коляской, словно её в любой момент могли украсть. И черт его знает, сколько она тут сидит…

– Что?

– Стёпа не сын Левина…

Глава 24

– Левин не может иметь детей, – Марина медленно встала и прямо босиком пошла по тропинке, засыпанной белоснежной галькой. Она морщилась, улыбалась, но продолжала идти. – Чтобы родить Стёпу, я пошла на ЭКО. Об этом никто не знает. Левину очень нужен сын, дабы окончательно получить наследство отца. Это была сделка… Он отпускает вас из тюрьмы, а я рожаю ему сына.

Пашка очнулся первым и убрал подгорающее мясо на металлический поднос, затем присвистнул, подзывая жену, и передал его ей.

Всё как в тумане было. Марина не просто говорила, она чеканила факты с такой твёрдой сухостью, что даже сомневаться в истине не приходилось.

– Почему ты согласилась? – Пашка протянул ей руку, помогая сесть в кресло рядом с нами.

– Потому что вскоре к вам должен был присоединиться Тигран, ну а следом и отец, – Марина кивнула в сторону моего младшего брата, так заливисто смеющегося в кругу детей. – Он бы всех посадил… Левин готовился долго, рыл информацию, пока мы просто жили, даже не думая, что сбиваемся в самом центре капкана. Мы заключили сделку. Он не трогает меня, а я слушаюсь и не пытаюсь сбежать. Маленькая ручная собачонка. Послушная, покорная. Знающая, где её место…

Меня словно в прорубь столкнули, а потом вытащили и сразу в печку закинули. Ощущал, как покрывается копотью душа, как сильно болит сердце, как все тяжелые мысли обретают свободу.

Я не просто услышал правду. Я убедился в своих догадках, что так навязчиво преследовали меня всё это время.

Дурак! Ну, какой же я дурак! Нужно было вернуться, нужно было найти её и потребовать бежать со мной. Левины в Москве не имели никакого влияния, а значит, и вреда не могли причинить…

– Нет, Артём, – Марина словно мысли мои прочитала. Протянула руку, а когда я вложил ладонь, она сжала пальцы, подтянула меня к себе и поцеловала в костяшки. – Я бы не пошла с тобой… Я бы никогда не рискнула нашими семьями. Если вначале теплилась надежда на чудо, то когда Левин сделал всё, чтобы убрать отца с должности, отлучил его от власти, опозорил, лишив связей…

– Марина, но со всем можно бороться, понимаешь? Получилось сейчас, получилось бы и тогда! – я сел на корточки, пытаясь увидеть в её взгляде хоть каплю сожаления.

– Артёш, у нас получилось через семь лет, потому что и ты, и Пашка, и папа на свободе, – она целовала моё лицо, заполняя своим ароматом каждый миллиметр кожи. – Я уверена, что ты поступил бы точно так же! Разве ты бы смог жить, зная, что мог сберечь любимых, но струсил? Вороной, не лги себе… Ты бы сделал то же самое!

– Ты всё вспомнила? – осенило меня, когда её поцелуи стали все быстрее. Она будто скинула оковы глубокого сна и пыталась насладиться этим мгновением, но уже осознанно.

– Когда очнулась в его доме. Меня тогда страхом пробрало, что больше не увижу тебя, а дальше картинки посыпались. Я не сразу поняла, только потом, в больнице, начала собирать пазл, – Марина перетекла мне на руки, прижимаясь к груди. – До сих пор напарываюсь на какие-то мутные пятна. Не помню, где мы жили, не помню, чем занималась, не помню роды, но тот вечер, когда Левин явился ко мне домой, так четко стоит перед глазами. Я всё роюсь в памяти, но порой на воронки зыбучего песка натыкаюсь, и если вовремя не отойти, начинаю тонуть! Мысли путаются, сознание плывет, а реальность в муть тумана превращается. Алина говорит, что это моё подсознание блокирует то, чему не пришло ещё время…

– Времени у нас с тобой вагон, Мариш. Не переживай… Только почему ты мне