этого не рассказывала? Почему молчала? Ты говоришь так четко, так связно, – я просто поверить не мог, что слышу её речь.

– Пыталась сама понять, что произошло. Но оказалось, что моя жизнь идет только рядом с тобой. Мне не страшно, мне тепло и спокойно… Артём, не дай им забрать нашего Стёпку! Я не смогу без вас, понимаешь? Не смогу…

Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что голова идёт кругом. Всё это время я боялся, что Левины очнутся и придут забирать своего наследника. Пытался сложить пазл, даже не догадываясь, что самый главный кусочек хранит у себя Марина.

– Это же ты поджог дома? – шепнула она на ухо, чтобы никто не услышал.

– Это белочки, Мариш. Я тут ни при чем…

Наша жизнь дала крен. Но не такой, чтобы корабль затонул, а такой, что вековые куски льда расступились, выпуская нас в теплые воды океана.

После услышанного уже ничего не пугало. В Марине словно тумблер переключился. Она категорически отказалась жить отдельно, поэтому с того самого дня мы спали в одной комнате, на одной кровати, крепко сцепив руки. А у стены стояла колыбелька, где сопел Стёпка…

Малыш оказался спокойным, сообразительным, и совершенно не был похож на крикунов, добивающихся своего зубодробительной истерикой. Стёпа довольно быстро признал в Марине маму, поэтому не упускал её из вида. Они могли часами смотреть друг на друга, заставляя всё окружение рыдать от умиления.

Но даже в самый погожий день на голубое небо набегает тучка. И наша тучка случалась вечером, когда родные по очереди пытались справиться с его истерикой перед купанием. Малец просто заходился рёвом, пока не начинал захлёбываться. Это был ад…

Но всё оказалось проще простого. Просто Стёпка давно выбрал себе банщика, в руках которого ему было спокойно. И этим умельцем оказался я…

Парень не издавал ни звука. Спокойно барахтался в ванночке, улюлюкал, разглядывал меня, как дознаватель в отделении полиции, а потом одаривал искренней улыбкой.

Мы порой и засыпали втроём. Степа, Марина и я…

Семьёй можно стать, не имея ни одного схожего кода ДНК.

А скотиной может оказаться тот, кто читал тебе сказку на ночь.

Мир злой, опасный, но только тогда, когда ты теряешь свою семью, когда опускаешь руки, решив больше не бороться. Но эта история не о том…

Впереди нас ждёт не просто борьба, а настоящая драка. И только оказавшись дома, Марина осознала это в полной мере.

Она училась самостоятельности, как первоклашка. Просыпалась по будильнику, кормила Степку, принимала душ, а после шла на лужайку у дома и делала зарядку. Мы не тревожили, потому что главный путь к здоровью – гармония со своим телом. Ей только нужно поверить, ощутить силу, признать слабости…

И когда наша жизнь встала на рельсы, когда каждый член семьи понял свою функцию, принял своё место, начались чудеса.

Сначала подвернулся дом, который мы тут же купили. Большой, просторный, а ещё по соседству с Лихими и родителями. Чтобы переехать, нашей огромной семье понадобилось всего несколько дней. И именно тогда у Марины снова произошел скачок прогресса.

Она все твёрже стояла на ногах, а по вечерам стала сама гулять по посёлку с коляской. Марина делал вид, что не замечает конвоя безопасности, а мамы и папы прятались по кустам, только бы не потревожить.

А ещё через неделю сюрпризом нас ошарашили родители Марины. Они продали квартиру и купили участок прямо напротив, где уже вовсю возводится небольшой домишко.

Мне пришлось перевезти головной офис в родной город, оставив в столице только небольшой представительский штат. Сначала было страшно уезжать из дома, я даже хотел установить камеры, чтобы в режиме онлайн наблюдать за происходящим, но так вышло, что Марина никогда не оставалась одна.

И нам всем даже стало казаться, что буря позади. Что мы никогда не увидим этого урода, но как бы ни так…

Глава 25

Я медленно покачивался в своём кресле, осматривая новый кабинет с видом на море. Офис уже с утра гудел привычным монотонным звуком, а в приёмной расхаживала гордая Софа, выбившая себе должность моей личной помощницы.

Мне нравилось наблюдать, как в сестре проявляется какая-то твердость, тяга ко всему новому, отчаянное желание занять своё место в этой жизни, осознав, что уже никуда не нужно бежать.

И стоило мне произнести эти слова, как из приёмной донёсся короткий вскрик.

В три шага преодолел пространство, распахнул дверь, наблюдая, как у порога замер ошарашенный Левин.

– Соня, вызови охрану, – я готов был Богу молиться за то, что он привёл эту тварь ко мне.

Шальной взгляд, рваные движения, частое подёргивание галстука, словно ему воздуха не хватало рядом со мной.

Левин сдал… Похудел, высох, превратившись в пугающую мумию.

С того дня, когда мы виделись в последний раз, прошло слишком много времени, вот только злость до сих пор зудит во мне. Сжигая их шикарные дворцы, я думал, что станет легче, что боль отступит, но нет… Она сжирала меня всё это время, как червяк – сочную сливу.

А тут сам пришёл… И старик Левин не скажет ни слова, ведь держаться вдали друг от друга было его условием! Как по мне, так нужно было убить его прямо там!

– Я поговорить! – Левин вскинул руки, демонстрируя, что чист, что пришел один. – Вороной, просто поговорить. Скажи сестре, чтобы не дёргала охрану просто так.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, Левин. Проваливай из моего офиса и никогда не попадайся, потому что жив ты только благодаря своему отцу.

– А ты бы меня раздавил, да?

– Да, – признался, и как-то легче стало.

– Хм… Считаешь, что можешь выбирать, кому жить, а кому нет? Тогда чем же ты, гребаный святоша Вороной, лучше меня? Тем, что врешь, прикрываясь смыслами и благими намерениями, а я говорю правду? – Левин наслаждался истерикой Сони, медленно скользил по ней взглядом, но вдруг она замерла, а через мгновение и вовсе приосанилась, заходя мне за спину.

– А что для тебя правда?

– Воооот…. Вороной, а ты не так безнадежен, как я думал! – он рассмеялся и сел в кресло, которое после этого пыхнет пламенем на заднем дворе, чтобы спалить его ублюдскую ауру. – Ты понял, что правда – это то, во что верят люди. А за деньги люди способны верить во что угодно. Вот и старик Голубев поверил, что ты обнёс его коттедж, и Лихой твой поверил, что лучший друг просто свалил из города, забыв промычать: «Аривидерчи…». А сказать, что было бы с Тиграном, не согласись Марина на