только Катя сколько ни смотрела, так и не поняла, что это за зверь такой. Кожа была темно-красной, но при том не крашенной. Натуральная, неокрашенная и хорошо обработанная кожа, на которую были нанесены чары, закрепленные рунами старшего футарка.

«Охуеть!» — воскликнула Катя мысленно.

И было чему удивляться. Рунную магию в Гардарике применяли только в глубокой древности, а уж закреплять рунами наложенные чары, никто просто не умел. Это явно была какая-то другая магия, что-то, о чем в институте не говорили даже вскользь. И в книгах про такое не писали. Во всяком случае, Катя такого не встречала. Тем более, странным представлялось то, что она довольно легко разобралась с тем, как были заговорены кожаные кисеты.

«Ну-ка, ну-ка…»

Она развязала первый попавшийся на глаза мешочек-кисет и вытряхнула себе на ладонь тоненькое серебряное колечко и свернутую в трубочку бумажку…

«Мать моя женщина!»

Это была отнюдь не бумага. Это был пергамент отличной выделки, а на нем каллиграфическим почерком черной тушью было написано: «Определитель ядов и нежелательных примесей. Дает знать о наличии добавок в жидкостях и еде покалыванием. Легкое покалывание — незначительные неопасные для жизни добавки, сильное покалывание — опасность, покалывание с нагревом — смертельная опасность. Не срабатывает на зелья из списка Ричарда Руза[10] и на яды из списка Чезаре Борджиа».

Написано было по-английски. Прежняя Катя знала английский в совершенстве, причем, как оксфордский вариант, так и кокни. Знала она и пару американских диалектов, поэтому сразу же обратила внимание на то, что написана записка была на архаичном, едва ли не средневековом английском языке. Ну, может быть, не средневековом, но так, судя по всему, говорил и писал Шекспир.

«Занятно!» — решила Катя и один за другим начала проверять остальные кисеты.

Двадцать три кисета. В каждом артефакт. Иногда маленький, вроде того же колечка-детектора, а в другом случае размером с куриное яйцо. Сложные, сделанные из разных материалов, и с весьма оригинальными функциями. В Гардарике таких делать не умели. У них тоже были артефакты, но, сравнивая те, которые видела сама Катя, или те, о которых она только слышала или читала, с этими странными вещами, следовало признать, столь совершенных и миниатюрных магических предметов в этом мире не было. Во всяком случае, не в Гардарике и не в сопредельных государствах. У цинцев, говорят, есть неплохие поделки, но и они не настолько хороши. Тогда, откуда же взялись эти артефакты у ее прапрадеда?

«Любопытный вопрос» — признала она, складывая мешочки-кисеты обратно в ларец. — А здесь у нас что?»

Во втором ларце лежали точно такие же кисеты. Несколько больших и с дюжину маленьких. А вот развязать их не получилось.

«Почему? — спросила она себя. — Что не так?»

С минуту Катя рассматривала содержимое второго ларца, а потом снова достала заколку. Оказалось, что ее кровь способна раскрыть любой из кисетов. Из самого маленького из них она высыпала на столешницу горку золотых монеток. На первый взгляд они напоминали флорины из ее первой жизни. Те чеканились в тринадцатом веке из чистого золота. Три с чем-то грамма. Эти были похожи, но сделаны более качественно, и рисунок другой. Катя покрутила монетку в пальцах, потом пересчитала те, что высыпались на стол. Пятьсот штук.

«И как же вы все уместились в таком маленьком кисете?»

За следующие полчаса она узнала несколько потрясающе интересных вещей. Во-первых, даже теперь, когда она распечатала шкатулки, открыть их могла только она. Проверила на слугах, и ухмыльнувшись, предложила одной из служанок развязать кисет, и ничего. Все эти вещи давались в руки только ей, реагируя на ее кровь при первом открытии. Во-вторых, выяснилось, что в кисеты можно складывать любые мелкие предметы: пуговицы, монеты, свернутые в трубочку банкноты и наверняка множество других некрупных вещей. Вместимость «кошельков» была огромна, но еще интереснее был способ действия. Не хочешь, чтобы монеты высыпались, они и не выпадут из открытого кошеля. Хочешь вынуть все, что есть внутри, все и вылетит. Но можно и по-другому. Задумываешь, сколько и чего тебе нужно и тотчас получаешь: одну золотую монету, три рублевых ассигнации, десять пятикопеечных монет… Главное, точно представить, чего именно ты желаешь.

Поэкспериментировав с кошелями, Катя приказала перенести сундук и прочее в ее кабинет. С этим всем надо было работать неторопливо и вдумчиво. Изучать, не торопясь. Исследовать без посторонних глаз и хранить это все надо было в надежном месте, таком, например, как ее кабинет. Вот там она и устроилась вскоре после ужина, чтобы «досмотреть это кино», и надо сказать, получила от просмотра море впечатлений.

Начала она с футляра, и даже не слишком удивилась, найдя в нем пять деревянных палочек длиной от двадцати пяти до тридцати семи сантиметров, сделанных из разных пород дерева. Проблема, однако, заключалась в том, что, если в первом Катином мире не колдовали вообще, поскольку там не было магии, то во втором, где магия существовала, как факт, никто волшебными палочками не пользовался. И там, и там, впрочем, волшебными палочками владели сказочные феи. Однако, Катя знала такое место, где жили волшебники и ведьмы, которые колдовали с помощью таких вот «указок», но этот мир считался выдуманным. Литературный мир, описанный в серии книг, но никак не реальный. Сама Катя книг этих не читала и лишь видела один из фильмов при перелете из Вены в Бомбей. Понятное дело, что она теперь мало что помнила из этого фильма, но ей запомнились волшебные палочки. Напрягшись, Катя вспомнила двух, нет, пожалуй, трех подростков, являвшихся героями этого фильма: Гарри Поттера, Гермиону Грейнджер и Драко Малфоя. Все они были английскими колдунами, но в фильме их называли волшебниками, а девочку — иногда еще и ведьмой. И все они учились в школе волшебства со странным названием «Хогвартс».

«Все чудесатее и чудесатее…»

Ко всем палочкам были прикреплены ярлычки, — лорд Генри Бойд (1579–1693), леди Анн Бойд (1607–1768), лорд Ричард Генри Руперт Бойд граф Арран (1634–1753), леди Элизабет Бойд графиня Арран (1781–1856), Александр Бойд граф Арран (1829–1944), — и все они становились в руке Кати теплыми. Как ими колдовать, она, разумеется, не знала, но, если ими размахивать, все они довольно интенсивно искрили, что, вероятно, указывало на то, что лично ей подойдет любая. Впрочем, и по ощущениям, и по внешнему виду ей больше всего понравилась палочка Ричарда Бойда. В приложенном к палочкам списке имелось разъяснение, что эта довольно-таки длинная (11 дюймов[11]) темно-коричневая палочка сделана из грецкого ореха и имеет сердцевиной сердечную жилу дракона (Валлийский зеленый). Кате это ни