– Ты просто устала, девочка. – Меня медленно привлекают к себе и заключают в объятия. – Предполетное напряжение, непривычно-долгий перелет, незнакомый город, полная неизвестность, так ведь?

Я согласно киваю.

– А еще какой-то чужой дядька со зловредной иронией, так?

Киваю вновь.

– Так, так, да не так. – Меня нежно гладят по плечу. – Ты, Алечка, успокойся, все объяснимо. Ничего не бойся. Это я, тот самый Гриша, которого ты успела полюбить! Тот, который ни за что тебя не обидит.

Чувствую, еще немного и – расплачусь.

– Ты представляла меня иначе? Я тоже. Но к внешности можно привыкнуть, когда есть общие цели, взаимопонимание и глубина чувств, а у нас всё это случилось еще до встречи. Взгляни на него, – он кивает в сторону водителя в фуражке, периодически подглядывающего за нами в зеркало заднего вида, – вот он почти не слышит нас и не понимает языка, но главное, даже не догадывается, что мы с тобой всего-то час назад впервые увиделись, разве не забавно?

Забавно, пожалуй. Еще забавнее то, что нахожусь в объятиях малознакомого мужчины, который везет меня к себе домой, а я не знаю, как к этому относиться. Когда он вкрадчиво комментирует мне происходящее между нами, я становлюсь безвольной и готова подчиниться безропотно. Потому что вижу: он честен со мной и желает мне добра. А этим далеко не все могут похвастаться.

– Дома нас с нетерпением ждут мои дети, – продолжает он. – Девочки рвались в аэропорт, но я решил, что должен встретить тебя самостоятельно.

Так. Значит, мне с ходу предстоит пройти еще один тест. На его дочек.

Мы подъехали к многоэтажному зданию, прошли по мягкому ковру мимо вежливо приветствовавшего нас швейцара и поднялись в стремительном зеркальном лифте на тридцатый этаж.

– Вики, Ники, познакомьтесь, это – Алекс, – оживленно сообщает Грегори двум любопытным мордашкам, открывшим дверь. – Я ее наконец-то материализовал!

– Hi, Alex! – Виктория и Вероника оказались абсолютно разными, друг на друга не похожими девочками тринадцати и четырнадцати лет от роду. Старшая метнула на меня стремительный оценивающий взгляд сверху вниз, остановив его на разнесчастных полусапожках, а младшая бросилась помогать: схватила мою сумку, пиджак повесила на плечики.

– Так, дети, дадим нашей гостье передохнуть и пойдем обедать. Вы решили, куда мы поведем Алекс?

– Doorbar или Breezin…

– Вы так думаете? – Грегори взглянул на них озадаченно.

– Мы давно там не были. – Девочки не сводят глаз с моей обуви.

– Алечка, а ты какую кухню предпочитаешь: карибскую или индийскую?

Мне, собственно, все равно. Хочется поскорее принять душ, переодеться и главное – переобуться! Кажется, Грегори это понял и провел меня в спальню. Высокая кровать на массивных деревянных столбах-ножках и со спинкой из ажурной ковки занимает всю комнату. Кроме нее и двух прикроватных тумбочек, в спальне ничего нет. На тумбочке стоит ваза с такими же бордовыми розами, какие он вручил мне в аэропорту, только упругими, и картонная коробка с одноразовыми платочками. На противоположной тумбочке вижу другую упаковку салфеток и мою фотографию в металлической рамке. Ту самую, вероятно, которая ему приглянулась с первого взгляда.

– Может быть, ты ее уберешь или куда-нибудь переставишь? – прошу, смущаясь.

– Ни за что! – хитро улыбается Грегори. – С этой женщиной, – он кивает на фото, – у нас особые отношения. Пусть себе стоит на привычном месте.

– Но… я же здесь, живая, – пытаюсь отшутиться я.

Хотя последнее довольно сомнительно после перелета через океан и стресса в аэропорту!

– Располагайся и отдыхай. В ванной комнате ты найдешь все необходимое. Но если что-то будет непонятно, позови меня.

Звать его не пришлось. Он сам довольно бесцеремонно зашел в ванную, правда, до того, как я полностью разоблачилась.

– Я решил показать, чем тут можно воспользоваться, чтоб ты не запуталась. – И, не дожидаясь моего согласия, провел краткий экскурс: – Рекомендую этот шампунь, качественный, американский, а это – гель для душа, ты только не перепутай с шампунем. Им можно намыливать тело вместо мыла. Очень удобно! Пожалуйста, скраб для лица, а вот – для ног. Видишь, написано: foot scrub. Твое полотенце – желтое, если нужно другое, дополнительное – скажи, не стесняйся. В этом боксе находятся косметические салфетки для лица. Использованные салфетки бросаешь в мусорную корзину. Вот, новая зубная щетка, паста, отличный ополаскиватель, его имеет смысл слегка разбавить в стакане, ну, а дальше ты разберешься.

Спасибо и на том. На память пришел детский стишок:

Вот это – стул, на нем сидят.

Вот это – стол, за ним едят…

Хорошо еще, что он не стал объяснять, с какой стороны следует намыливать тело, какими движениями – круговыми или продольными – смывать с него гель. А еще, для наглядности, вполне мог бы продемонстрировать, как вернее смывать мыльную пену с волос и выполаскивать полость рта! Неужели он искренне полагает, что в моей деревне под названием Москва до сих пор нет в продаже ополаскивателей, скрабов или гелей для душа?

За обедом в ресторане девочки щебетали, не давая вставить слово. По-русски они говорили с сильным акцентом и забавно перемешивали английские слова с русскими.

Я не могла заставить себя получить удовольствие от остро-пряной индийской кухни. Оттого что не спала уже больше суток, происходящее все больше напоминало мне необычный сон, в который меня занесло неведомо как.

– Вы в курсе, Alex, что попали в семью тиранов? – неожиданно спросила старшая, Виктория.

– Вики! – неодобрительно одернула ее младшенькая Вероника.

А это новость! Попала так попала!

– Да-да, вы должны это знать, Alex.

– Вот как, Вика, стало быть, ты тиран?

– Конечно! – и тут же подтвердила это, повелительным жестом подозвав официанта:

– Сэр, ну-ка заверните нам с собой все, что мы не доели. Вот это и это в отдельную коробку, а это в пленку. И соусы не забудьте.

Убедительно. Даже я бы так не смогла, точнее, постеснялась бы. До нас подобная практика пока не дошла или, точнее, не стала популярной: заворачивать с собой все недоеденное. Даже если оно и очень вкусное.

Мы вернулись из ресторана, когда на моих московских часах отобразилось четыре утра. В Нью-Йорке же был светлый апрельский вечер, до ночи далеко, и потому никто не собирался меня отпускать.

«Следует испить до дна эту чашу», – подумалось горестно. Законы гостеприимства необходимо соблюдать, так учили нас в семье.

С девочками мы расстались на выходе из ресторана. Они вежливо помахали мне рукой и, обнявшись, пошли к себе домой, шушукаясь по дороге. Наверное, обсуждая меня. Жили они неподалеку, в пределах «одного блока», выражаясь местным языком.