– Нам готовиться к иску?

– Можете, конечно, попробовать, но… у вас вообще есть разрешение на работы в этом месте?

Разрешения не было.

– Или согласованный план действий? Лист отказа от ответственности? Страховой договор?

Зубы заныли. И челюсть. И мысленно Глеб прикинул, во что обойдется нынешняя практика.

– Видите, – Лазовицкий развел руками. – Вы, как и прочие, слишком самоуверенны. Вам кажется, что если у вас есть дар, то можно нарушать правила.

– У меня есть разрешение на изъятие материала, – Земляной устало оперся на бок фургона. Он сидел с закрытыми глазами и казался спящим, хотя Глеб готов был поклясться, что Алексашка не пропустил ни слова. – Там, где мне будет удобно, когда будет удобно и в том количестве, которое я сочту нужным. А все претензии на мои действия следует отправлять в канцелярию его императорского величества.

– Ах да… ваша династия.

При упоминании династии Земляной скривился.

– Что ж, это несколько осложнило бы дело, но… у меня нет намерения закрывать вашу школу, – когда очередная коробка заняла место в фургоне, Никанор вытер грязные руки о штаны. – У меня. А вот насчет градоправителя не скажу. Не так давно мой брат, с которым у меня, надо сказать, сложились непростые отношения, предложил очередной крайне выгодный, с его точки зрения, проект.

Миклош уселся на землю, и Игнат, осторожно, бочком, подвинулся к нему, прижался к теплому боку. Рядом устроились и остальные. Сейчас они были теми, кем являлись, – уставшими, напуганными мальчишками, которые только начали понимать, что дар их не такая уж и удача.

– Новый курортный поселок на берегу моря.

– Здесь?

Новость была поганой. Глеб не имел ничего против курортных поселков с их неторопливой, вязкой атмосферой всеобщей благости и безделья, но… грядущие неприятности он чувствовал шкурой.

– Конкретного места мне не назвали, но свободных поселений осталось не так и много, – подтвердил догадку Никанор. – Выше вас находится Светлоберег с его железнодорожной станцией. Ниже – Зальчины запруды. До летней резиденции его императорского величества всего-то сорок миль, что при нынешнем развитии транспортной системы ничтожно мало. Добавим, что за последние пять лет это захолустье изрядно изменилось в лучшую сторону. Хотя бы в том, что касается дорог.

– Погонят, – мрачно заметил Земляной и окинул фургон недовольным взглядом, явно прикидывая, не стоит ли выгрузить загруженные кости. – Как пить дать…

Темная школа с нестабильными учениками – плохая реклама для нового курорта.

– Попытаются. – Никанор старательно отряхивал брюки от земли, правда, получалось плохо. Местная земля была жирной, плотной и прилипчивой. – Я оставлю вам Павлушу на денек. Он толковый малый, поможет.

Вот это было неожиданно.

– Что? Школы нужны. И темные нужны… и вот эта тварь… я, конечно, исключительно теоретик, но скажите, что было бы, если бы поблизости от полянки кто-нибудь вдруг умер? Неважно, насильственной ли смертью, естественной ли…

– Зависит от того, что за человек, – осторожно ответил Земляной. – Но…

– Она бы восстала?

– Вероятно. Если бы выброса хватило, чтобы запустить…

А его хватило бы.

И от этого холодеет сердце, потому что до ближайшей деревеньки пара верст через лес. А для подобной твари это – вовсе не расстояние.

– Вот видите, – Никанор плюнул на брюки. Вытащил из кармана портсигар и предложил: – Будете? Как хотите… Так вот, я не настолько глуп, чтобы полагать, что можно заткнуть все дыры светом. Темных во все времена было меньше, а сейчас их количество упало до совершенно неприемлемого уровня. До такого, что и деньги, и связи не спасают, когда нужда приходит. С одной стороны, это ускоряет общую деградацию, с другой – создает дефицит толковых специалистов. А они нужны… Взять хотя бы наш офис. Его приходится чистить каждую неделю, несмотря на защиту. Да, нас не слишком любят.

Это не удивляло.

– Я не говорю о таких вещах, как обороноспособность страны. А еще о том, что ваша школа в перспективе достаточно выгодное мероприятие. Я готов вложиться в нее…

– Денег у нас хватает.

– Не сомневаюсь. Но вкладываться можно не только деньгами. Павлуша поможет с документами. Пусть посмотрит ваши договоры. Вы же что-то подписывали?

Подписывали. Что-то.

– Учителя опять же. С магами понятно, хотя подозреваю, многие из ваших отнеслись к идее без особого энтузиазма.

Мягко говоря.

– Но остаются общеобразовательные предметы. Латынь. Математика. Что там еще по правилам должно преподаваться? Чистописание… у меня есть на примете пара человек, которые вам подойдут. Хорошие специалисты с… непростым характером.

Про общие предметы Глеб как-то не подумал. То есть он знал, что преподавать их придется, но надеялся отыскать кого-то на месте. Однако, если курорт и градоправитель, кто из местных рискнет навлечь на себя высочайший гнев?

Что ж, если Лазовицкий желает помочь, то пускай.

– Магов оставите кураторами, а в остальном… просто постарайтесь не провалить дело.

– Постараемся, – очнулся от полусна Земляной.

– Что касается Анны, то ей полезно будет встряхнуться, – Никанор бросил окурок и тщательно растер его. – В последние годы она почти не покидает дома. А это… не совсем правильно.

Анне не спалось.

Но нынешняя бессонница не вызывала мучительного желания воспользоваться снотворным. Напротив, на душе было неожиданно легко. И эта легкость заставляла двигаться. Танцевать.

Смешно танцевать в темноте и без музыки, используя вместо партнера трость. Но… если никто не видит. Когда никто не видит.

Она поклонилась. Сделала шаг назад. И вперед. Забытая мелодия вальса звучала, кружила, манила… а раньше Анна танцевать не любила.

Умела. Всех учили. И ее тоже, правда, любезный господин Мержевский не единожды пенял Анну за неуклюжесть, отсутствие артистизма и чувства такта… раз-два-три… считайте про себя, если уж не способны слышать музыку.

И она считала, пытаясь при этом не забыть ни об осанке, ни о повороте головы. Подбородок поднят, плечи расправлены… не горбиться, иначе указка наставника больно ткнет меж лопатками, а то и вовсе ударит, резко, хлестко, оставляя ноющий след.

И этот страх сделать что-то неправильно остался с нею и после, когда танцевать приходилось. Пусть и не сразу – кому интересна мещаночка, – но Анну стали приглашать, и, по мере того как росло состояние Никанора, все чаще.

Раз, два, три…

Считать и вести светскую беседу, когда нельзя и посмотреть на партнера, не нарушив изящного правильного силуэта? Пытка, не иначе…

Партнера не было. И никто не смотрит на Анну. Никто не посмеется над ее неуклюжестью и хромотой. А потому… почему бы и нет? Раз, два, три… ветер, пробравшись в открытые окна, обнял ее, погладил по шее, по рукам, подбадривая.