И что же у нас получается? «Салон боярыни Морозовой — грядка для мелкой поросли оппозиции?»

Рановато пока делать такие выводы…

Тем временем наш кортеж уже подъезжал к усадьбе Оболенских.

— Слушай, Аскольд, а ты ведь зайдёшь к нам? — спросила Алиса.

— Да, — отозвался я, оторвавшись от своих политических дум.

— М-м-м… — загадочно протянула девушка.

— Что?

— Я впервые возвращаюсь с приёма в сопровождения сударя, который ещё и зайдёт в мой дом, будто к себе домой…

— И что бы это могло знафчить? — вздохнул я.

— Мы будто женатая пара.

— Ха-ха, очень смешно.

— Мне тоже кажется, что это неплохая шутка. Спасибо, что оценил, — беззаботно ответила она и выпорхнула из машины в открытую слугой дверь.

В пятницу девятого марта в девять часов вечера по Москве я сидел в удобном кресле частного самолёта Оболенских, просматривая карты, фотографии и отчёты о предлагаемом в аренду участке леса.

Отложив документы на столик, я потёр переносицу.

Дел в последнее время навалилось немерено.

Вот уже почти две недели прошло, как я стал Оболенским. За это время юристы успели оформить бумаги на изменение прав собственности и «сделать» из моих приближённых моих личных Слуг. Хорошо, когда принадлежишь к боярскому сословию — во многих сферах бюрократическая волокита перестаёт быть волокитой, протекая очень быстро.

Скорость, с какой пошло расследование подполковника Илюхина, тоже радует. Весьма удачно, что нам удалось узнать про этот бордель «Красный купол». Теперь шанс, что мы сможем встретить врага во всеоружии, растёт с каждым днём.

В общем и целом всё идёт хорошо… Разве что Софья больше не приходила в «Алую Мудрость» и вообще улетела в Выборг. Официальная версия, оглашённая для общественности, осталась прежней — младшей княжне Тверской нездоровится. Но какой конкретно недуг сломил Троекурову, нигде не сообщается, что оставляет большое поле для слухов.

Вспомнив о Софье, я подавил грустный вздох и посмотрел в иллюминатор. Там царила темнота, за которой ничего не было видно… Напоминает бесконечный космос. Как же я скучаю по космическим полётам…

Надеюсь, мой нынешний совершенно некосмический полёт увенчается успехом. Если мы не найдём тайгий в ближайшее время, то к концу следующего лета я рискую прийти к Софье не с мощной ратью, а с голой задницей.

— Крх… крх… — оглушительный храп вернул меня к действительности.

Повернувшись, я увидел развалившегося на кожаном кресле Отмеченного Дланью. Запрокину голову, Алёша дрых без задних ног, только что слюни не пускал.

— Господин, давайте ему усы нарисуем, — поймав мой взгляд, начал лыбиться Ярый, который сидел как раз рядом с Отмеченным.

— Как будто бы из нас двоих не я школьник, а ты, — я усмехнулся. — Не трогай человека. Не видишь, что ли, как его Архун загонял.

— Ага, смотрю на Отмеченного, и даже жалко, — хохотнул Ярый. — Видать, и в самом деле беспощаден этот старик. Но усы бы начиркать всё же не помешало. А то что это за «солдат спит, служба идёт»? Он всё-таки господина сопровождает, а не в баре с девками разлагается.

— Успокойся уже, — вздохнул я и запустил руку в свой рюкзак. — Если делать нечего, то лучше на, почитай.

Я бросил Ярому тонкую книжку, которую он ловко поймал на лету.

— «Тактика вежливых решений?» — прочёл он название и поднял на меня недоумевающий взгляд. — Что это, господин?

— Наказание. Думаешь, я не в курсе, кто на днях отмудохал посетителей «Райских кущ»?

— А? Но все по протоколу было! — запротестовал Мастер. — Они руки распускали с девчулями нашими. А потом ерепенились на улице, и про вас нелестно отзывались. Опосредованно, конечно, но…

Ну да, далеко не все посетили-простолюдины обращают внимание на то, кому принадлежит тот или иной объект. А с пьяной головы можно что угодно ляпнуть.

— И всё же просто так бить людей не стоит, — строго произнёс я. — До луж крови на асфальте уж точно…

— Да я всего лишь ему нос разбил! — вновь попытался защищаться Ярый, а затем опустил голову. — Понял, господин. Учту. Прочитаю.

— Молодец. И помни, припугнуть можно по-разному и с разным эффектом. А переломы и кровь люди запоминают. И не только те, кто получили по заслугам.

— Да понял я, слухи… Репутация…

Однако я не остановился на достигнутом и продолжил капать на мозги Ярому. Пусть уже крепко запомнит, что теперь он Слуга, а не вольный наемник. И ответственности на его плечах теперь гораздо больше.

Странным образом терапия для Ярого помогла мне отвлечься от тяжёлых дум. Я даже проголодался немного и, заморив червячка, смог вздремнуть.

***

— Почти пять часов перелёта — это, конечно, немало, — донеслись до меня причитания Отмеченного, когда мы спускались по трапу самолёта на бетонное покрытие аэропорта.

— Салага, — усмехнулся Ярый и хлопнул его по спине так, что Алёша едва кубарем не полетел через все ступеньки. — Дрых со всеми удобствами, ещё и жалуешься.

— Я не жалуюсь, — возмутился Отмеченный. — Надо — значит надо.

Мы приземлились в крохотном аэропорту мелкого сибирского городка Енисейск в Красноярской губернии. Кроме нашего небольшого частного самолёта, я не видел других на взлётно-посадочной полосе. Более того, каких-либо других рейсов в ближайшее время не планировалось, так что, когда наш самолёт сел, машинам встречающего кортежа позволили подъехать почти вплотную к трапу.

— С прилётом, ваша светлость, — поздоровался молодой мужчина в тёплом пальто, ожидавший нас у трапа, и протянул руку для рукопожатия.

— Приветствую, Семён Егорович, как обстоят дела?

— Всё в порядке, парней сегодня встретили, уже разместили. Парк-отель «Енисейский лес» для размещения и требуемая техника арендованы. Местные аристократы уже нанесли визит вежливости, — содержательно ответил Шарыпов.

— Понял, помогите разгрузиться, — кивнул я на самолёт, — и выезжаем.

Я сделал несколько шагов и нырнул в предусмотрительно распахнутую для меня дверь заднего сидения большого чёрного внедорожника с высокой подвеской. Спустя шесть минут рядом неуверенно сел Отмеченный, Ярый же занял переднее пассажирское сиденье. Управлял этим автомобилем сам лейтенант Шарыпов — тридцатидвухлетний дворянин, работающий в московском отделении службы безопасности рода Оболенских. Именно он взял на себя большую часть подготовки к сибирской поездке. Именно на его имя и арендовано всё, что необходимо было арендовать. Ничего удивительного, что местные аристократы, узнав о госте, захотели с ним встретиться. Пусть отдувается за всю Тверь.