Я слышу мир сквозь наши разговоры

И вижу сквозь лицо!

Твое лицо.

Дождик моет старинные камни.

По беседке гуляет сквозняк.

Стань поближе ко мне.

Ты близка мне.

Невозможно и вымолвить —

как!

В черных лужах вода пузырится.

Воздух пахнет промокшей сосной.

Я-то думал,

что не повторится

Никогда это чудо со мной!

Словно мальчик,

я мучусь и трушу,

Говорю и молчу невпопад…

Как же так

ты вошла в мою душу,

Что не стало дороги назад?!

Почему мы не встретились раньше?

Почему?

Почему?

Почему?!

Ты была бы иною,

вчерашней,

Предназначенной мне

одному!

И в душе бы моей не теснилась

Между долгом

и счастьем борьба,

И в глазах бы твоих не светилась

Та,

чужая,

другая судьба.

Мы с тобой жили розно

и разно —

Обитатели чуждых планет.

Не сложна жизнь,

а многообразна —

В этом, видимо,

весь и секрет.

Невесомой

и сильной рукою

Ты сотри мне печали со лба,

Ведь судьба не бывает другою,

Потому-то она и

судьба!

По арбатским переулкам

будем мы бродить весь вечер,

В темном сквере целоваться

под защитою листвы.

Небосвод высок и вечен,

как Арбат старинный вечен,

Вечны белые колонны

и сторожевые львы,

Но мгновенны эти губы,

эти руки, эти речи…

Это все неповторимо!

Боже, миг останови!

Мы идем по переулку,

Переулку Первой Встречи,

Миновав Проспект Желаний,

напрямик – в Тупик Любви…

Все не так у меня сложилось.

А мечталось ведь о другом!

Завертелась жизнь,

закружилась,

А потом – ни души кругом.

По ночам я в подушку плачу,

По утрам говорю: «Пустяк!»

Но сложись у меня иначе,

Я тебя не любила б так…

Это странное слово – «любимая».

Эта странная нежная боль.

Эта странная жизнь торопливая.

Эта странная встреча с тобой!

Вечер пахнет листвою промокшею.

И вода гулко капает с крыш.

Что ж ты,

сердце мое осторожное,

Нынче неосторожно стучишь?

Не подсказывай! Сам я распутаю,

Где беда,

а где счастье мое.

Не тверди мне, что с каждой минутою

Я теряю, теряю ее…

Мы с тобою нежны и упрямы,

Но придет расставания час —

И на сердце останутся шрамы,

Ощутимые только для нас.

Мы о них позабудем до срока,

И минувшим своим не томясь,

Будем жить.

Но прочна и жестока

Между прошлым и будущим связь.

И однажды,

осенней порою,

Вспомню я твой растерянный взгляд,

И глаза от бессилья закрою,

И почувствую: шрамы болят.

Остается смятая кровать,

Пахнущая нежным

смуглым телом,

Остается право ревновать

И возможность заниматься делом.

Остаются шпильки на полу

Странный взгляд,

на прежний не похожий,

И совет «не ворошить золу»,

И последний поцелуй в прихожей.

Остается снимок,

а еще

В том,

тобой подаренном блокнотце,

Телефон.

И это хорошо.

Плохо только слово «остается»…

Душной кавказской ночью

сон приходит не скоро.

Долго по телу бродит

гул миновавшего дня,

Но только смыкаю веки —

по длинному коридору

Ты навсегда уходишь,

оглядываясь на меня.

И говоришь мне что-то,

но голос все глуше, глуше.

Я вижу, как плачут губы,

как помощи просит взгляд

И как по щеке стекает

черная струйка туши,

Я знаю: ты хочешь вернуться!

Но нет дороги назад.

– Постой! – я кричу. – Куда ты?

И вслед за тобой бросаюсь.

– Вернись! – я кричу. – Куда ты?

И не могу помочь:

К земле прирастают ноги…

Я плачу и просыпаюсь.

Кругом стоит неподвижно

густая южная ночь.

Все так же слышны обрывки

гортанного разговора,

Все так же видна полоска

берегового огня…

Но только смыкаю веки —

по длинному коридору

Ты навсегда уходишь,

оглядываясь на меня…

Милая!

Зачем тебе другой?

Этим за обиду не отплатишь,

Если неуверенной рукой

Ты чужие волосы погладишь.

Милая!

Приму любую месть

За твои глаза,

от слез больные,

Но обиду можно перенесть

Лишь вдвоем.

Зачем нам остальные?

Электричка с истошным звуком

Мчится,

свет впереди неся…

Приучайте сердца к разлукам,

Ведь иначе

прожить нельзя!

Ведь иначе…

А что иначе?

Не изменит привычка нас —

Ты глядишь на меня

не плача, —

Потому что нельзя сейчас,

Потому что,

во встречу веря,

Ты —

еще не простившись —

ждешь,

Потому что сомкнутся двери,