Мы брали пламя голыми руками.

Грудь разрывали ветру…

Н. Майоров. Мы. 1940

Мир казался стозевным,

готовым обрушиться зверем

Эта схватка была им

самою судьбой суждена.

И они ее ждали, готовились…

Мы же не верим,

Если честно сказать,

в то,

что может начаться война.

И мечтой о сражениях

наши сердца не терзались.

Мы, наверное, просто

боялись накликать беду.

А они ее ждали —

и все-таки чуть не сломались

Те железные парни

в том сорок проклятом году.

Без вести пропавшие бои!

Сколько их, неведомых,

в которых

Падали ровесники мои

На войною выжженных просторах.

Ни к чему громоздкие слова.

От убитых не родятся дети.

Утешалась и была права

Крепче всех любившая на свете.

И других —

по-прежнему чиста —

Ласковым одаривала взглядом.

Приходили…

Но не на места

Тех,

ушедших,

а вставали рядом.

Словно перетянуты шнурком

Их места, как на музейном кресле.

Воротился каждый бы в свой дом,

Если бы сейчас они воскресли…

Нет, невозможно это!

Попробуй-ка назови

Хотя б одного поэта,

Который не пел о любви.

Но и в тишайшие годы

Ты не отыщешь мне

Хотя б одного кого-то,

Кто не писал о войне…

Нам никуда от них не деться.

Их век неизмеримо долог.

В подушке каждого младенца

Сидит заржавленный осколок.

Ушедшие, они, конечно, знают,

Как мы живем, наш каждый шаг и час

И думают, и созидают с нами,

А иногда, быть может, и за нас.

Поэтому, наверное, взрослея,

Пронзая толщу невозвратных дней,

С годами человечество мудрее,

В мечтах смелее и в делах сильней.

Рационализаторство природы!

Умы ушедших светят нам из тьмы…

О, как за те четыре страшных года

Непоправимо поумнели мы.

Ни часу я под пулями не прожил.

Мне мирная страна судьбой дана,

Но не могу я без холодной дрожи

Произнести короткое – «война».

Она во мне горит кровавым нервом,

Вдается в душу огненной дугой,

Ведь не обрушься небо в сорок первом —

И я бы нынче был совсем другой.

И как поэты прежде муз просили

Гнать кровь стиха в сплетеньях строчек-жил,

Так павших я прошу о вещей силе

Сказать о том, чего не пережил…

«Счастье существует лишь на проторенных путях (в обыденной жизни)» – цитата из романа Шатобриана «Рене». Пушкин любил это высказывание и часто цитировал.

Из источника

…А Пушкин не был декабристом:

Уж так сложилось,

что не смог

Избрать

в российском поле чистом

Печальнейшую из дорог.

И не пришелся ко двору он:

Царям свободная хвала,

Которую поэт дарует,

Тогда не надобна была.

Зато святому самовластью

Любви

служил он не за страх,

Но знал,

что обретают счастье

Лишь на обыденных путях,

Но знал и то,

что искра божья,

Не озаряя торный путь,

Всегда ведет по бездорожью.

И в этом – суть. И в этом – суть!

Что видеть мог Наполеон,

Прозревший перед смертным часом,

Когда был словно распылен

На тысячи видений разум?

Когда бесплотною толпой

Клубились отблески былого:

Изгнание, Тулонский бой,

Коронованье, Ватерлоо…

Раскручиваясь все быстрей,

Сливались битвы, страны, лица:

Москва, Египет…

Князь Андрей

Под синевой Аустерлица.

Ты помнишь, мы в Мураново брели

Вслед за бегущей по лазури тучей,

Нисколько не робея той земли,

Где жил поэт российский Федор Тютчев.

Шел дождь из жарких солнечных лучей

Со звонким градом

птичьих песнопений.

Он становился ярче, горячей,

А душный ветер веял все степенней.

До немоты прозрачная река!

Как из другого мира тени рыбьи!

Речной травой обвиты облака,

Плывущие по золотистой зыби!

…И стерлась непонятная черта,

Как будто бы пришел конец разлуке.

И я впервые Тютчева читал,

Сменив слова на запахи и звуки!

Ломают люди старый дом —

Мотор ярится.

Водитель в стену бьет ядром

И матерится!

Умели строить в те года:

Вот это – кладка!

Что здесь механика,

сюда

Нужна взрывчатка!

Прораб по-фронтовому крут —

Не любит споров:

Ведь люди новоселья ждут!

Давай саперов!

Пришли.

Рванули.

Божья мать!

Щебенка – градом…

А можно было не ломать

И строить рядом.

От старинного дома

останутся стены

С напряженными торсами

кариатид.

Дом лесами оденется

и постепенно

Все удобства двадцатого века вместит!

Будут лифты сновать

вверх и вниз неустанно.

Никаких коммуналок!

Одна благодать —

Жить в отдельной квартире,

где в белую ванну

Можно влезть

и о вечности порассуждать.