Ричи прикинул, что если этот старый пердун действительно поделится случившимся с нужными людьми, ему несдобровать. Он повернулся в сторону выхода и, держась на безопасном расстоянии от начальника, устремился к двери.

Роберт подождал, пока Ричи выйдет, и присел на корточки рядом с избитым Адамом Райсом. Адам представлял собой жалкое зрелище. Человек, не сделавший ничего плохого никому в этом городе, отдувается, будто он вселенское зло. Все пытаются его истребить.

– Адам? – Ответа не последовало. Роберт боялся, что это избиение могло напомнить страшные события детской травмы и еще больше заставить закрыться в себе. С утра Адам приятно удивил своими смелыми ответами на вопросы. А теперь, после такого шага вперед, он мог снова вернуться в ту пучину одиночества, из которой отчаянно пытался выбраться.

Роберт потянул руку к голове Адама.

– Не штоит, миштер Ховард. – Голос был приглушенным из-за ладоней, прикрывавших лицо, и отражал всю серьезность полученных ударов.

– Адам, мне нужно посмотреть, возможно, тебе нужен врач.

– Нет, мошно я пойду домой и отдохну?

– Я тебя не отпущу, пока ты не покажешь мне лицо. – Роберт придал голосу строгости.

Адам медленно убрал руки и показал на свет свои боевые раны. Картина совсем не удивила Роберта, примерно этого он и ожидал. Кровь из носа и рта окрасила ладони и лицо Адама в красный цвет. На щеках и лбу кровь уже подсохла и потемнела, но из носа еще продолжала капать свежая. Адам вновь прикрыл лицо руками.

– Черт! – выругался управляющий банка. – Послушай меня, сынок, тебе нужно обследование, и я не шучу. Сейчас мы поедем к врачу, хорошо? – Он, как отец, гордился новым подходом Адама к обидчику, но этот новый метод контакта прямой дорожкой вел к адвокату. А такие проблемы банку, да и ему самому, совсем ни к чему. Роберт так и не определил для себя, какую именно цель он преследовал: помочь парню или же обезопасить себя от постоянного присутствия юриста. – Давай, парень, поехали в больницу, я тебя отвезу.

Адам вновь освободил от рук кровавое нечто, бывшее его лицом.

– Миштер Говар… – Он сплюнул кровь на белый кафель, невольно превратив его в пародию на современное искусство. – Я думаю, враш подождет, инаше нашнутся ненушные вопрошы, и мы дойдем до неприятных пошледствий. Луше я буду дома и попрошу мать моего давнего друга пошатать меня. Вы меня понимаете?

Роберт был озадачен и словами, и тоном, которым они были произнесены. Это была угроза, самая настоящая угроза, сокрытая в безобидном предложении! Но главное другое – глаза. Они словно не принадлежали человеку: сухие фарфоровые белки с оранжевым крапинками по краям и красным, точнее, кроваво-красным зрачком в тон разбитому лицу. Такие глаза смотрят только в темнейшую комнату души, где живут все страхи и грехи, подобный взгляд без проблем нащупает слабину и с силой надавит на нее. Роберт не на шутку испугался.

– Хорошо, сынок! – Он так и не понял, что он только что увидел. Как такое вяжется с реальностью? Но тут же вспомнил: «Мы умели и умеем фантазировать». Роберт поднялся с колен, встал по правую сторону от Адама и помог ему принять вертикально положение. Проведя пострадавшего до умывальника, Роберт включил холодную воду. – Давай, умойся, а я сейчас.

Мистер Говард покинул злосчастный туалет. Все, что услышал Адам, – это крик начальника:

– В туалет десять минут никто не должен заходить, там сейчас неполадки, а вы, Ханна, после моего отъезда вымойте там все.

Адам не хотел смотреть на себя, прежде не умывшись. Кто знает, что апельсиновая опухоль на этот раз покажет его глазам? Он набрал в ладони воду и плеснул ее в лицо. От боли мужчина зашипел и крепко вцепился в край раковины. Приготовился к новой схватке со жгучим и колющим ощущением, набрался сил, снова сложил ладони лодочкой и, преодолевая страх и боль, умыл лицо. Белая раковина наполнилась круговоротом розовой воды. Адам с закрытыми глазами нащупал бумажные полотенца. Оторвал себе три штуки. Со всей осторожностью промокнул влагу с лица и вытер руки. На полотенце крови почти не было, значит, привести себя в порядок более-менее получилось.

Остался последний маневр, нужно оценить полученный ущерб зрительно. Сейчас он страховщик, а лицо – объект страхования, так он, по крайней мере, пытался считать. Адам медленно поднял голову и увидел себя в зеркале. Ужасное зрелище. Как из какого-нибудь дешевого боди-хоррора: опухший нос и разбитая верхняя губа, припухлость под левым глазом и пятна подсохшей крови на лбу и подбородке.

Адам намочил другое бумажное полотенце и стер подсохшую кровь на ушах и шее, с отвращением скомкал его и выкинул в ведро. Включив снова воду, Адам смыл с рук оставшуюся кровь. Он вновь посмотрел на себя в зеркало, испытывая жалость к отражению.

Потерпевший так сосредоточился на собственном лице, что не заметил, как в отражении позади него возник презентабельный престарелый седовласый мужчина со строгим, как статуя греческого бога, лицом.

Приблизившись к уху Адама, неизвестный произнес:

– Выключи тумблер, парень.

Адам от неожиданности вскрикнул и обернулся. На долю секунды он подумал, что вернулся мистер Говард, но в туалете никого не было. В голове мелькнула мысль: «Это не голос мистера Говарда, нет! Это странный голос, принадлежащий не человеку, а скорее Джебедайее Морнингсайду после возвращения из портала. Одна фраза, но такая пронизывающая. Мне хочется его послушаться, но что за тумблер, мать твою?»

Мужчина убеждал себя, что это игры разума и ничего больше. Возможно, врач бы сейчас действительно не помешал, но предположительно больной хотел отдалить результаты на максимально поздний срок.

– Вашу мать, разбежались по рабочим местам!

Адам услышал громоподобный голос начальника и сразу представил с десяток зрителей, готовившихся увидеть мутанта из цирка уродцев.

Дверь открылась, и мистер Говард быстрым шагом вошел в туалетную комнату. Ключи от машины были зажаты в правой руке.

– Все, можем ехать. Эй, а ты неплохо выглядишь для жертвы! – Роберт попытался подбодрить Адама. Сейчас он выглядел более ошарашенным, нежели когда Роберт оставлял его одного в туалете.

– Я ушпел пошлать его! – Адам с радостью поделился этой информацией. Адреналин постепенно покидал организм. Челюсть опухла, изменив обычную манеру разговора.

– Я не сомневался. Ты знаешь, что ночка тебе предстоит трудная и болезненная? – Роберт еще как сомневался, что он все представляет до конца.

– Да, шэр, мама моего друга – врач, и она помошет мне, к тому ше дома есть обешболиваюшие. – Адам попытался ухмыльнуться.

Роберту легче не стало. Он понимал последствия, однако невероятно убедительная угроза и глаза с кровавым проникающим взглядом заставили его не вмешиваться в выбор бедного Адама Райса. Но была вещь, заставившая по-отцовски гордиться Адамом и уважать его решение. Парень не закрылся в темнице своего «я», а переступил через неприятность, стиснув чудом уцелевшие зубы. Роберт не переставал удивляться изменениям, произошедшим в парне.