– Нет… И остальные уже не белые. Захватанноготакого цвета, – тихо сказала Дафна.

Троил быстро провел ладонью по блестящейголове.

– Хорошо, что ты не оправдываешься. Этонапугало бы меня куда больше. Самооправдание убивает быстрее любого яда. Тыпонимаешь, что с тобой?

– Ага. Меня затянул человеческий мир.

– Именно это он и сделал. Опутал тебя своеймедовой паутиной, впрыснул в тебя свой желудочный сок, а сам отполз как паук инаблюдает, как ты медленно перевариваешься.

Даф поежилась от натурализма этого описания.Ей захотелось забиться под скромный кустик нытья и большой ложкой есть ягодысаможаления. Однако под кустик ее не пустили.

– В другое время я не позволил бы тебевернуться на землю, но сейчас случай особый. К сожалению, тебе придется вновьотправиться в человеческий мир и опекать своего подопечного. Возможно, дажеэнергичнее, чем прежде. Ты должна будешь находиться поблизости, общаться с ним,но одновременно не говорить ему, кто ты.

Дафна почувствовала, что притормаживает. ЛибоТроил говорил что-то не то, либо она понимала его как-то не так.

– Как это «находиться поблизости, но неговорить ему, кто я»? – переспросила она с недоумением.

– А вот так! Ты с ним познакомишься и будешьстараться влиять на него в позитивном ключе.

– Как это «познакомлюсь»? Он что, меня неузнает?

– Нет. Ему будет казаться, что он встретилтебя впервые, – пояснил Троил.

Даф неосторожно сделала слишком глубокий вдохи вынуждена была схватиться за стол. Ей почудилось, что Генеральный страж,медленно покачиваясь, поднимается к потолку.

Троил понимающе подвинул ей стул.

– Дышать только носом! Это всё же третье небо!Для тебя еще рановато тут находиться! – напомнил он.

– Про Мефа это всё шутка? – беспомощноспросила Даф.

– Не шутка. По моему приказу Мефодию Буслаевустерли память, – твердо сказал Троил.

– Что сделали?

– Стерли память, – спокойно повторилГенеральный страж. – И не надо смотреть на меня с укором! Ты уже немаленькая. Свет – это врач. А врачи не всегда выписывают сладкую микстуру.Иногда им приходится браться и за скальпель.

– Всю память? Он что, совершенно ничего непомнит?

Даф услышала свой голос, но не узнала его. Ейсмутно показалось, что вопрос задает кто-то, стоящий рядом. Она даже невидящеоглянулась в пустоту.

– Ну почему ничего? – примирительносказал Троил. – Если стереть совершенно всё, то придется заново учить Мефаесть ложкой. На такое мы, разумеется, не пошли. Он помнит свое имя. Сохранилосновные навыки и теоретические знания. Единственное, что он забыл, – своюслужбу мраку, свои потусторонние штучки и нескольких прежде знакомых ему людей.Чтобы чем-то заполнить пустоту, мы создали ему псевдобиографию. Несколькоопорных воспоминаний. Место учебы, работа. Если будут пробелы и нестыковки –воображение быстро их заполнит. Люди очень ловко умеют обманывать самих себя. Вэтом смысле они опередили даже стражей мрака, которые всё же предпочитаютобманывать других.

Дафна вежливо улыбнулась, привстала и вдругрванулась к двери. Скорее к Мефу! Может, они еще не успели!

– Замри! – резко приказал Троил. –Еще один шаг – и у Мефа будет новый страж-хранитель!

Дафна остановилась, ощущая себя птицей,которую на взлете ударила дробь из двустволки. Она оглянулась, посмотрев наТроила глазами раненой лани.

На Генерального стража это не произвелоникакого впечатления.

– Не глупи! Память уже стерта! Понимаешь: уже!А теперь вернись! И не надо мелодрам! – сказал тот спокойно.

Даф покорно вернулась.

– Но зачем? – бессильно спросила она.

– Ты знаешь закон света. Если камень не летитвверх, он падает вниз. Росток души Мефа перестал тянуться к солнцу. Теперь онтянется горизонтально, вдоль земли, а то, что это гибельно, понимает каждыйсадовник. С почвы на него легко заберутся насекомые или обычная плесень. Чтобыон не погиб, нам придется немного подправить его.

– Неправда! – забывшись, крикнула Даф.

Троил строго посмотрел на нее, и Дафна,опомнившись, прикусила язычок.

– Простите! – сказала она тихо.

Генеральный страж заставил ее вновь опуститьсяна стул, сам сел на стол и, водя пальцем по полировке, стал говорить отрывистои веско:

– Человек подобен зеркалу. Если не протиратьего регулярно, то рано или поздно такой слой грязи будет, что не только лица неувидишь, но и места, где оно должно быть.

– Росток Мефодия тянется к солнцу! – тихоповторила Даф.

– Я внимательно наблюдал за ним. Согласен. Онначинал расти в правильном направлении. Но стражи мрака заботливо навалилисверху гнилой листвы искушений. Собственная крутизна. Громадные возможности.Свобода от родительской опеки. Виртуозное владение клинком. Выигрышнаявнешность и так далее. В результате Мефодий застрял. Законсервировался. Не точтобы возгордился, но стал слишком гламурным. У него не мужество, а «чистоконкретное» понятие о мужестве в стиле Арея. Не пламенная любовь, когда сердцепревращается в огонь, а постановочная сцена из романтического фильма.

Даф вздрогнула. Выстрел был в десятку.

– Не жажда служения свету, а снисходительноевнутреннее самолюбование. Он не служит свету. Он одалживает свет тем, что нетворит явного зла. Именно поэтому он и не увидел лестницы в Эдем, – послекороткой паузы жестко продолжал Троил.

– Зачем свет посылает ему все этииспытания? – спросила Даф.

– У нас нет выхода. Таков закон внутреннегосовершенствования эйдоса. Без испытаний нет закрепления. После периода полнотывсегда идет период скудости. После цветущего лета – мертвящая зима. Послебодрствования – сон. Горную реку, которая весной сметает мосты, летом можноперейти вброд, едва замочив ноги.

– Да-да, знаю. Нам что-то говорили. Испытания– это как кнопка «save»! Не нажмешь – опыт личности не сохранится и набирай всезаново, – уточнила Даф, ощущая в глубинах сознания слабое шевелениенекогда полученного образования.

Троил посмотрел на нее с терпеливым укором. Оночень сомневался, что курс стражей света, составленный много тысяч лет назад,иллюстрировался такими примерами, как кнопка «save». Это была явная отсебятина.

– На сегодняшний день Меф не принадлежит нинам, ни мраку. Он ничейный, а, стало быть, никакой. Он еще окончательно непереболел, – добавил он.

– Чем?