Но даже проходная пешка никогда не сможет стать королем.

— Мы подлетаем, Лорд, — в голосе Ланса послышалось волнение.— Разбудите принцессу.

— Я не сплю, — немедленно откликнулась девушка. — Лучшепосмотрите на Храм, Лорд. На вашей планете такого нет. И в этом большая беда…

Я не ответил. На переднем экране уже был виден Храм.

Наступал рассвет. Темнота словно опустилась вниз, легла наземлю — равнина, над которой мы летели, была выжжена дочерна, превращена вогромное поле обугленного шлака. Если здесь когда-то были горы — их превратилив щебенку. Если песок — он сплавился в гравий. Небо светлело, гася искоркизвезд. А на границе светлого неба и черной земли, призрачно-невесомый,вобравший в себя темноту и свет, парил огромный шар.

Только когда мы приземлились и вышли из катера, я смогоценить размеры Храма. Он был не меньше километра в диаметре, и парил метрах вдесяти над землей, опираясь — если тут было уместно это слово, на тонкую, счеловеческую руку в обхвате, колонну. Пушечное ядро, поставленное на иголку, ито выглядело бы устойчивее.

Поверхность шара покрывал странный мозаичный узор,составленный из маленьких плиток. Всего два цвета… впрочем, нет. Один цвет — идобавленный к нему миллион цветов. Меньшая часть плиток была черной,впитывающей свет как ткань боевого комбинезона. Большая часть — зеркальной. Вхаотичной последовательности пересекали друг друга черные и зеркальные полосы,угольные кляксы пятнали блестящие поля, россыпь отражающих серое небоквадратиков разбавляла темноту черных кругов.

В полумраке Храм внушал трепет. Днем, отражая солнечныйсвет, он мог внушить ужас.

— Твоя планета способна создать такое? — вполголоса спросилапринцесса.

Я посмотрел ей в глаза. И ответил, словно не замечая, чтопод маской иронии принцесса пыталась скрыть трепет.

— Нет. Но и твоя планета не способна. Этот Храм создалиСеятели.

— Тебе рассказывали об этом?

— Никогда. Просто все, поразившее меня в этом мире, былосоздано ими.

Не знаю, откуда взялась эта уверенность. Из сладкой боливосторга в груди, из щемящего притяжения тайны… Просто я понял еще одну истину,которую должен буду сказать принцессе.

Конечно, если мы победим.

Шлак хрустел под ногами, как битое стекло. Мы шли подзаслонившим полнеба шаром — к тонкой колонне, держащей на себе целый мир.

— Храм Вселенной, или Храм Сеятелей, как его еще называют,есть на каждой планете, где живут люди, — сказала принцесса. — И даже на тех,где люди поселятся через тысячу лет. Везде, где есть кислород и вода, где былаили будет жизнь.

— Кроме Земли, — прошептал я.

— Кроме Земли. Планеты, которой нет.

— Они могли не знать о нас. Вселенная бесконечна, дажеСеятели не могли покорить ее всю.

— Они знали Землю. Иначе мы не встретились бы пять летназад. Понимаешь, Сергей, Храм Вселенной — это больше чем символ бесконечности,многообразия и одновременно единства всех человеческих миров. Это еще и маяк.Понимаешь, мой Лорд, путешествовать в пространстве можно по-разному.

— Понимаю. Летать с досветовой скоростью…

— Нет. Это вообще не путешествие, это пытка. Можно лететь вгиперпространстве, ориентируясь по сигналам трех маяков, задающих координатывыхода. Так исследуют миры, где нет жизни и Храмов. Это путешествие наугад,методом проб и ошибок. Во-вторых, можно лететь от планеты к планете, от Храма кХраму напрямик. Это путь торговли и, одновременно, путь войн. И, наконец, можновообще не лететь. Ограниченная, очень небольшая масса может мгновенноперебрасываться через гиперпереход на любую планету, пространственно-временныекоординаты которой известны. Это путь правительственных курьеров, разведчиков,богатых путешественников…

— Развлекающихся принцесс.

— Да, мой Лорд. Именно так. Груза, который может окупитьзатраченную на гиперпереход энергию, не существует.

— Кроме людей.

— Кроме очень немногих людей… Так вот, Сергей, никто в мирене способен определять пространственно-временные координаты. Они даются намХрамами. Как только цивилизация на планете разовьется до уровня использованиягиперпространства — ее Храм включается в общую сеть. Как только колонисты, случайнонашедшие планету с кислородом и водой придут в ее Храм — он включается в общуюсеть. И, одновременно, во всех действующих Храмах, в зале координат, ты сможешьего увидеть, появляются координаты планеты. Но есть планета, чьи координатыизвестны, но Храма на ней нет. Это Земля. По ней можно путешествовать, ее можноизучать как забавную диковину. Ее посещали еще в ту пору, когда люди Земли жилив пещерах и одевались в звериные шкуры. Сеятели знали вашу планету, ониоставили другим мирам ее координаты. Они породили на вашей планете жизнь — ибонаши гены одинаковы, мы все их потомки.

Я проглотил готовый вырваться возглас. Конечно,происхождение слова «Сеятели» было вполне очевидно. И все же…

— Но Храма на Земле нет. Сеятели сочли его ненужным,изолировали вашу планету. С ней нельзя торговать — чем окупишь гиперпереход? Сней смешно воевать — через гипертуннель нельзя пронести мощное оружие, но илегкого более чем достаточно для победы. Земля затеряна в глубинах Вселенной,искать ее — бесполезно. Земля — планета, которой нет.

— Храм мог разрушиться, при землетрясении или от извержениявулкана… — я замолчал, сам осознав абсурдность предположения. Висящий над намишар был надежнее, чем земная твердь. «Опираясь» на символическую колонну,насмехаясь над силой тяготения, он словно подчеркивал свою несокрушимость.

— Храм нельзя уничтожить. Многие цивилизации, проходя эпохиварварства, пробовали это сделать. На храмы бросали термоядерные бомбы,облучали лазерными пушками, резали атомарными лезвиями — и все бесполезно. Храмгибнет только вместе с планетой.

— Такое бывало?

— Да. Несколько раз.

Шедший впереди Ланс обернулся. Мы были уже под Храмом,метрах в двадцати от колонны.

— Принцесса, вы позволите сопровождать вас в Храме?

Девушка кивнула. На лице Ланса появился такой мальчишескийвосторг, что я усмехнулся и спросил:

— Он что, никогда не бывал внутри?

— Конечно же нет. Храм впускает внутрь лишь правителейпланеты… и тех, кто идет с ними.

«Интересный Храм, — подумал я. — Не слишком склонный кдемократии.»

И в эту секунду Ланс вскрикнул. Он подался назад, словноотступая от невидимой для нас опасности — но не смог оторвать ноги от земли.Беспомощно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и упал.