Я бросил беглый взгляд на видеокуб. Катер приближался котвесному спуску. До сих пор Ланс вел его вполне ровно, но удержит ли онуправление на «трамплине»?

— Если этот шарик действует, то его придется признатьгениальным изобретением. Здесь постаралась не ваша планета?

— Нет, — сухо ответила принцесса. — Гравитацией мы незанимаемся. «Шарик», как ты его называешь, одно из немногих понятных намустройств Сеятелей. Была такая исчезнувшая цивилизация…

Снова Сеятели! Они владели временем, они управляли гравитацией…И погибли? В междоусобных войнах? Уж больно примитивно, вроде назидательнойисторической байки: много будешь воевать, исчезнешь как Сеятели…

Катер скользнул вниз и у меня перехватило дыхание. Сневесомостью гравикомпенсатор явно не собирался бороться. Наверное, не считалнеобходимым. Ланс подался вперед, почти уткнувшись лицом в экран лобовогообзора. Руки его, как приклеенные, лежали на панели управления. А экранстремительно заполняла дуга разгонного трамплина. Сейчас ударят бустеры, и наснакроет…

Перегрузки мягкой волной вжали нас в кресла. Действительно,полтора «же», не больше, как в разгоняющемся автомобиле. Я посмотрел награвикомпенсатор — он плавно сжимался, уменьшаясь до размеров крупного яблока.По черной поверхности плясали белые искорки электрических разрядов.

— Давай, давай, Ланс… — прошептала принцесса. Вряд липарнишка мог ее услышать.

Катер пронесся по трамплину. Вылетел с дорожки — и сразу жемягко просел, клюнул носом. С легким гулом раздвинулись крылья — но заметныхизменений это не принесло. Катер летел как топор — пущенный сильной, умелойрукой, но все же безнадежно тяжелый. А гравикомпенсатор, расширяясь, исправновываливал на нас полуторную перегрузку. Словно задался целью лишить насмалейшего ощущения полета.

Мы падали. Падали на безнадежно крутые склоны, на беспощаднотянущиеся в небо скалы. Интересно, способен ли гравикомпенсатор погаситьэнергию падения? Превратить ее во что-нибудь длительное, неприятное, но несмертельное? Желания проэкспериментировать у меня не оказалось. Я поудобнеесжал в ладони темпоральную гранату. Когда до скал останется метров десять…

На пульте вспыхнула вереница цветных огоньков. Засветилсяотключенный до сих пор экран. А где-то за нами, в кормовой части, возник тонкийсвистящий звук.

Не было никакого толчка, все те же неизменные полтора «же»вдавливали нас в кресла. Но гравикомпенсатор опять сжимался, а скалы быстроуходили вниз. Двигатели заработали. Мы поднимались. Нейтрализующее поле дворцаосталось позади. Пускай с ним теперь сражается Шоррэй.

— Спасибо тебе, Ланс Дари, — ласково сказала принцесса. — Тывеликолепный пилот, я запомню это.

Парнишка повернулся к нам. Поколебался мгновение, и унылопроизнес:

— Я очень плохой пилот, принцесса. Я сделал две или триошибки, которые должны были нас погубить. Но катер блокировал ручное управлениеи спасал нас. Похоже, что в его автопилоте изначально заложена программааварийного старта.

Меня передернуло. Выходит, все наши усилия в предыдущейреальности были напрасны? Мы теряли время, толкая тяжеленный катер через всюавиабазу, а на старте нас поджидала исправная умная машина. И Ланс погиб лишьиз-за того, что плохо знал вражескую технику…

— Ты должен понести наказание, — знакомым суровым голосомпроизнесла принцесса.

— Я понимаю.

— Ну что ж. Думаю, вполне достаточно будет месяца… занятийпо пилотажу с лучшими инструкторами планеты. Конечно, после победы.

Ланс с серьезным видом кивнул:

— Слушаюсь, принцесса.

— Ланс, ты провинился и передо мной, — вступил я в разговор.— Поэтому наказание будет усилено… моим постоянным личным контролем в течениивсего месяца.

Ланс кивнул, обдумывая услышанное. А принцесса не выдержала,и рассмеялась, словно представила себе это необычное наказание — мечту любогоподростка ее планеты, а еще, оказывается, земного дикаря, ее будущего мужа. Ичерез мгновение мы смеялись все вместе — трое счастливцев, летящих навстречуневедомому будущему.

Полет занял три часа. По словам Ланса можно было набратьбольшую скорость, выйдя в стратосферу. Но там нас могли обнаружить ирасстрелять орбитальные патрули Шоррэя. Пока мы шли на бреющем полете, надсамыми скалами, засечь нас было почти невозможно.

Принцесса спала, или делала вид, что спит. Ланс целикомпогрузился в управление катером. Я дремал, временами открывая глаза ипоглядывая на видеокуб. Под катером тянулась более чем безрадостная местность:скалистые, лишенные даже деревьев горы, узкие долины, похожие на русла высохшихрек. Потом надолго потянулась холмистая равнина с редкими пятнышками мелких, и,наверняка, соленых озер.

Я чувствовал себя слишком усталым, чтобы продуматьдальнейшие действия. Впрочем, я действительно не был силен в планировании своихпоступков. Пускай этим занимается Шоррэй, «идеальный человек», продуктдурацкого генетического эксперимента. Но вряд ли даже он сможет найти выход.Слишком уж уверенны были и принцесса, и Эрнадо в том, что оспорить заключенныйв Храме Вселенной брак невозможно.

Я долго смотрел на спящую девушку. Принцесса. Девчонка моеймечты. Влюбившая в себя и вернувшаяся на далекую планету, принадлежащую ееотцу. Моему будущему тестю… На лицо само собой выползла ухмылка. Мой тесть —император. Отличное название для будущих мемуаров… Или нет, ведь если естьтесть, то подразумевается и теща. Моя теща — императрица! Книжечка страниц насто, в мягкой обложке с полуголыми красотками и горящими звездолетами наобложке. И чтобы на боку у красотки висел плоскостной меч без ножен… За изданиевозьмется частная фирма с претенциозным названием вроде «Ренессанс» или «ЗмейГорыныч». А пройдет она под рубрикой «научная фантастика», что обеспечиваетспрос любой заумной гадости… Я прекратил улыбаться.

Черт возьми, неужели я до сих пор не осознал — происходящеевполне реально! Я действительно влез в самый центр небольшой межзвездной войны!И принцесса, если мы живыми доберемся до Храма, станет моей женой, аимператрица — тещей. Я убивал и был ранен, я чудом спасся от неминуемой смерти.Откуда же берется во мне ироническая отстраненность, почему я упорно пытаюсьрассматривать окружающий мир как замысловатый сон?

Может быть потому, что принцесса не такая, какой я хочу еевидеть? Мне легче признать иллюзорным весь мир, чем согласиться с реальностьюпринцессы. Ведь мирно спящая в соседнем кресле девушка не любит меня. Инеизвестно, как завоевать ее любовь, ибо со дня нашей первой встречи онанакрепко усвоила фальшивую истину: принцесса стоит смерти. Я могу совершатьлюбые подвиги, я могу умереть за нее, но не в силах убедить, что пришел толькоиз-за любви. В странной игре, которую ведут на моих глазах две могучие силы,мне отведена жалкая роль ферзевой пешки. Пусть и преодолевшей почти всешахматное поле…