Нет, он не думает, что я шлюха. Считает, что перед нимневинная девица.

Что мне делать? Признаться? Он может подумать, что я ещедевственна. Но меня послала к нему мадам Ивонн! Уже одно то, что я знакома сознаменитой содержательницей знаменитого притона, делает меня опозоренной,заклейменной.

Ничего, я потом отоврусь, что-нибудь придумаю. Сейчасглавное – остановить Себастьяна, который совсем обезумел от желания. Но я незнала как! У него были безумные глаза, и я ужасно испугалась. Если скажу, ктоя, он меня убьет. Придушит, просто придушит вот здесь, на ступеньках собора…

Нет, нельзя называться, нужно просто взывать к его жалости.

– Ради всего святого! – взмолилась я. – Отпустите меня,мсье. Смилуйтесь надо мной, отпустите меня!

Его объятия и поцелуи стали еще жарче. Я забыла, чтоневольно произнесенные мною слова были именно теми, какие невероятно распалялисамцов, подобных Себастьяну. Да, мой брат был именно самцом, обезумевшим оттупого желания. Я не могла с ним справиться! Я билась изо всех сил, носовершенно бессмысленно!

– Ради всего святого, мсье! – зарыдала я, давно не плакавшаятак искренне. – Ради всего святого, отпустите меня! Представьте, что перед вамиваша сестра, ваша невинная сестра!

Тут в лице его не осталось ничего человеческого. Передо мнойбыл даже не мужчина – похотливый сатир, который неистово овладел мной. Неистовои так грубо, что я закричала от боли без всякого притворства.

К счастью, все кончилось очень быстро.

Я лежала перед ним, изнемогая от боли и ужаса, а он, даже незастегнувшись, вынимал из кармана монеты и бросал на меня. Он хохотал, а ярыдала. Кажется, за всю жизнь я не рыдала так!

Потом он повернулся и ушел.

Я не могла встать, лежала на ступеньках, пока не подъехалиспуганный возчик. Он подумал, что монах меня убил, а потом увидел, что яплачу, и начал утешать. Это был случайный наемный кучер, он поверил, что я ивпрямь девушка, которую изнасиловал монах, и клялся, что утром нажалуется кюресвоего прихода, а тот подскажет, к какому церковному высшему чину обратиться,чтобы монаха нашли и наказали. Я с трудом умолила его не затевать скандала идала ему монету из тех, что оставил мне Себастьян.

И подумала: интересно, где брат взял деньги? Не иначесестричка Клод, которая всегда его обожала, тайно от мужа дала ему. А он купилсебе проститутку. Свою младшую сестру, меня!

Да, вот так смеется над нами судьба. Я бы посмеялась вместес ней, если бы могла перестать рыдать.

Мадам ужаснулась, увидев мое заплаканное лицо. Мне надо былосказать ей… может быть… но я не смогла.

– Он был очень груб со мной, и я разбила спину наступеньках, – еле выговорила я сквозь слезы, и она принялась ухаживать за мной,как родная мать за плачущей дочерью, которая попалась в лапы насильнику.

Мадам Ивонн велела приготовить мне ванну с тысячелистником,а потом, когда я искупалась и немного успокоилась, собралась собственноручнонамазать мне спину какой-то мазью.

И тут произошла смешная история. Она уже взяла склянку смазью, как вдруг вскрикнула.

– Боже мой, я чуть не убила тебя! – прошептала она в ужасе.– Я перепутала в шкафу банки, хорошо, что сейчас заметила…

Я только мрачно подумала, что там, на ступеньках, мне ивпрямь хотелось умереть. Но не стала говорить о своих чувствах мадам, а толькоспросила без особого любопытства:

– А что это за ядовитая мазь?

– В ней сок одного гриба, который растет только вбургундских лесах, да и то не везде. В особенно сырые утра его можно найти вокрестностях Нуайера, на реке Серен, ты и не знаешь тех мест. Гриб – большаяредкость, и сок его очень дорого продают. Стоит ему попасть на какую-то рану нателе человека, пусть даже на небольшую царапину, и он мгновенно проникает вкровь. Если просто на кожу попадет, дело медленнее тянется. Человек чувствует,что он умирает. Пройдет не меньше минуты, прежде чем он отдаст богу душу. Аесли сразу в кровь, то сердце останавливается мгновенно. И никаких следов яданевозможно найти ни внутри, ни даже на коже. Разумеется, отравитель должен бытьв плотных перчатках, иначе сам рискует умереть. И потом их следует немедленносжечь. Только быть осторожным, нельзя спать в том помещении, не то будет болетьголова, как после сильного угара. Ах, окажись яд в свое время у мадам деБренвилье [19], ее преступлений никто и никогда бы не открыл. Мэтр Экзили знало нем, но не смог раздобыть и попусту бился над тем, чтобы создать егоискусственным путем. Зато яд бургундской поганки имелся в арсенале у королевыЕкатерины Медичи и ее лекаря Козимо Руджиери. Это один из самых страшных ядовна свете. Но он такая редкость, что почти неизвестен даже в самой Бургундии. Ислава богу, не то половина народу перемерла бы. Ах, какой ужас! Что на менянашло, что я перепутала баночки!

И она продолжала причитать, намазывая мою спину какой-тодругой мазью, которая немедленно унимала боль. А я думала, что иметь при себехороший яд, наверное, не помешало бы. Мало ли что может случиться в жизни. Яскоро стану богатой наследницей, и мне нужно будет обзавестись каким-то оружиемпротив людей, которые, возможно, станут покушаться на мое богатство. Оружие даетчеловеку силу!

И я решила выпросить у мадам Ивонн хоть немножко того яду.Она дала мне его не очень охотно, но все же дала.

Клянусь, что мне и в голову не приходила мысль ускоритьсмерть моего отца с помощью зелья! И господь с Пречистой Девой тому свидетели!

Я думала, что все кончилось. Я старалась не вспоминать оСебастьяне. Но уже на другой день он напомнил о себе.