Знал про меня?!

Мне стало дурно. Вот теперь-то мне стало по-настоящемудурно!

А что, если он оставил записку? Что, если Лазар оставилЛеграну записку, в которой рассказал об этом? И записка сейчас находится вруках русской девки с неразборчивым, варварским именем… В руках русской дикаркинаходится мое доброе, честное имя!

Мое очень НЕдоброе имя… очень НЕчестное… перед собой-томожно не лгать…

Внезапно с улицы донеслись детские голоса и смех.

– Девочки возвращаются, – сказала Марин и пошла к двери,ведущей на террасу.

Я замерла. Меня словно приковало к креслу старого Брюна. Яеле смогла повернуть голову.

Вот сейчас войдет Элен. А в руках у нее…

Я почему-то была убеждена, что старая тетрадь с дневникомНиколь Жерарди и заметками, а может даже, и с письмом Лазара окажется у нее вруках. И я воззвала ко всем черным силам на свете, чтобы они даровали мневозможность наброситься на Элен, выхватить у нее заветную тетрадь – и бежать сней неведомо куда, пусть даже на край света!

Вцепившись в подлокотники, я оперлась на них и начала сневероятным трудом приподнимать свое отяжелевшее, набрякшее тело из кресла. Итут кружевная занавеска откинулась, и в комнату вошла… Жанин.

Жанин, жена Жоффрея!

Ее чуть не хватил апоплексический удар при виде меня. Ну да,она скорей могла ожидать, что старая часовня сдвинется со своего места наразвилке дорог, чем старая Селин Дюбоннез выползет из своего дома и отправитсяшляться по гостям.

– Боже мой, мадам Дюбоннез! – закудахтала Жанин. – Какприятно видеть вас в добром здравии! А что же не зашли к нам? Мы были бы ввосторге! Или, может быть, еще заглянете?

– Да, конечно, я собиралась и к вам заглянуть, – соврала я.– Что-то захотелось пройтись на старым домам, в которых я так давно не была.Здесь все, как было при мадам Маргарет, а у вас многое изменилось, конечно…

– Нет, мы только обои поменяли наверху, в спальнях, –покачала Марина головой, – а внизу, в салоне и на кухне, все по-прежнему. Явсегда говорю: от добра добра не ищут. Зачем нам перемены? Ах да, ещепрочистили камин. Пока в нем ни соринки, девчонки там так хорошо играли, как впещере, а чуть похолодает, и огонь можно будет разжечь. Плохо, когда засоренкамин, я позвоню мадам Брюн, что у меня есть хороший трубочист…

– А, – проговорила я глубокомысленно, прерывая ее болтовню,– так, значит, ваши дочери, Марин, были у Пуссоньеров в гостях?

– Да, – кивнула Марин, улыбаясь. – Я готовлюсь к экзаменам,поэтому обычно с ними моя подруга возится, Элен, но сегодня она срочноотправилась в Тоннер, а Жанин была так любезна, что…

– Какая любезность? – засмеялась Жанин. – Простоудовольствие. И для меня, и для нашей маленькой Виктуар. Девочки очень хорошоиграют вместе и никак не могут расстаться.

Дети хохотали на террасе, как ненормальные, но я не слышаланичего.

Так, выходит, Элен нет? А за каким чертом она отправилась вТоннер?

– Я слышала, ваша подруга спортсменка. Она и в Тоннерпобежала, как бегала в Нуайер? – с трудом выговорила я.

– Нет, ее подвез Жоффрей, – сказала Жанин. – Ему надо было вбанк, ну, он и прихватил с собой Элен. До Тонера не больно пробежишь, все жесемнадцать километров. А вернуться она собиралась на такси.

– А ей тоже надо было в банк? – настороженно спросила я. –Или в магазин?

Может быть, мое любопытство и показалось Марин и Жанинназойливым, но лица их не изменили вежливого выражения.

– Ей понадобилось посетить библиотеку и интернет-салон,потому что ни ее, ни мой мобильный не могут выйти в сеть из Муляна, здесьплохой прием, – пояснила Марин, и тотчас у нее в глазах появилось озабоченноевыражение: она не знала, поняла ли я, что такое интернет-салон и мобильныйтелефон.

– Вашей подруге, наверное, нужно кому-то переслать e-mail? –высокомерно осведомилась я, и Марин, а тем паче Жанин онемели. – Или проверитьсвою электронную почту?

Ну да, я же, конечно, стара, как динозавр, и, по их мнению,столь же тупа! А между тем я во всем прекрасно разбираюсь. У меня дома дажеесть ноутбук, и я подключена к Всемирной паутине через домашний телефон.Говорят, в Париже теперь существует бессетевое подключение, но до нашей глушионо еще не дошло…

Я очень люблю Интернет! Там столько всего можно прочесть…

Интересно, а почему я ни разу не набрала в поисковомокошечке слова «Николь Жерарди» ? Вдруг ее имя встретилось бы в каких-нибудьстаринных книгах, которые в изобилии помещены в Сеть?

– Нет, ей не электронную почту проверить, – наконецпролепетала Марин. – Она вчера узнала от Жоффрея интересную историю об одномчеловеке, о Патрике Жераре, вот и захотела поискать в Интернете что-нибудь онем, о его жизни и смерти.

Тут в комнату с визгом вбежали две девчонки, одна постарше,другая помладше, и своим визгом, кривляньем и хохотом отвлекли от меня вниманиесвоей матери и Жанин.

Не помню, как я вернулась домой. Шок был так силен… И толькоздесь, перед экраном компьютера, на котором я увидела все, что выдал поисковикпо словам «Patric Gйrard», немного успокоилась. Нет, сначала я хохотала, долго,с трудом унимая смех, а потом успокоилась. Элен ничего не найдет. На сей счетможно не тревожиться.

Но дневник Николь… но записки Лазара… Я почти несомневалась, что они у Элен. И готова была биться головой о стену оттого, чтоне могу придумать, как его у нее отнять!

Впрочем, что я говорю – не могу придумать? И придумывать-тоничего не нужно. Способ есть, и довольно простой. Простой и действенный, ужеприменявшийся мною. Другое дело, что одна я тут ничего не смогу сделать. Мнепонадобится помощник, и я уже точно знала, кого попрошу о помощи.

Интернет-салон в Тоннере привел Алёну в состояние некоеготемпоралогического ступора. Возможно, такое словосочетание употреблено впервыев мировой практике, возможно, оно вообще не имеет никакого смысла, однако уАлёны возникло ощущение, что она вдруг мало того, что вернулась на два месяцаназад, но еще и крепко стукнулась лбом о стену. Стена была дымовая: кругомужасно курили, а два месяца назад Алёна побывала совершенно в таком жепрокуренном интернет-кафе в Питере.