Лучше бы она не задавалась этим вопросом. Потому что, задавшись, тут же вспомнила. Марихат накрыло волной сумбурных и до дурноты жестоких воспоминаний.

Она в очередной раз пошла на поводу у своих чувств, вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума. Вместо того, чтобы вытащить Нереин из лагеря и бежать в море к отцу, решила свести счёты с Ворикайном. Свела. Теперь Ворикайн мёртв, дочь – неизвестно где, лагерь стараниями Марихат смыт с лица земли, а сама она снова пленница.

Сомнений в том, кто посадил её на цепь, у Морской ведьмы не было. После того, как она заставила выйти море из берегов, выжить мог только один инкуб.

Марихат и сразу-то не очень обольщалась насчёт его смерти – чтобы убить упыря, клыков мало, даже если это клыки оборотня. К тому же энергия и сила, что он получил от неё, помогли бы восстановиться и с куда более опасными травмами.

С другой стороны, Фабиан почти отгрыз поганцу голову? Жаль, что в итоге всё-таки не отгрыз.

Марихат изо всех сил старалась сдержать дурноту, что вызывали в ней эта мерзкая тряска и запахи немытых человеческих тел, конского пота, кучи железа и навоза – вечного спутника людских караванов.

Судя по звукам, обоз был длинный. Шло с полсотни человек. Странно. Обычно члены Кровавого Братства предпочитали держаться подальше от людей, если только не держали их как скот, на убой.

Но караван недостаточно велик, чтобы люди не смогли вычислить монстра, убивающего их. Да и инкубы предпочитают питаться весьма специфично. Хотя, за отсутствием сексуальной энергии, могли какое-то время продержаться на крови.

– Ведьму нужно доставить в Храм Луны, к священникам, – услышала она чей-то голос.

– Ты действительно веришь в то, что нам наплели? – отозвался его невидимый собеседник.

– А что не так?

– Даже и не знаю. Но этот красавчик в алом плаще – у меня от него мороз по коже. Да рядом с ним даже собаки не воют! Они, откровенно говоря, вообще стараются держаться от него подальше. А лошади?.. Ты видел, как бесятся кони, стоит этому щёголю приблизиться?

– Что ты хочешь сказать?

– Да будь я проклят, если этот малый священник! – вот что я хочу сказать.

– Мужик, может быть, и не священник, но баба-то точно – ведьма. Смотри!

Марихат услышала шелест разворачиваемого пергамента и поняла, что мужчины склонились над картой.

– Сейчас мы вот здесь. Храм – тут. Расстояние не больше шести дней пути. А там мы от них избавимся, и – будь здоров! Как видишь, наш щёголь прочертил прямой маршрут.

– Он ведёт нас сюда?

– Естественно! Ведь это самый прямой путь

– Ага! Через реку, – с сарказмом возразил ему собеседник, – через сотню лиг непроходимых лесов и горный перевал. А знаешь, как называется лес?

– Как?

– «Пойдёшь – не вернёшься». Многие люди терялись там и после этого их уже больше никто не видел. Скажи, ты сам хоть раз бывал в этих местах?

– Нет, – после недолгой паузы отозвался второй.

– Естественно, – снова прозвучало с усмешкой. – Вот и я – нет.

Марихат продолжала притворяться бездыханной, по капле собирая информацию.

Шесть дней пути по лесу и горному перевалу – это хорошо. Есть время – есть шанс сбежать.

– Настоятель сказал, что это лучшая карта в наших краях, а Ардор Дрейк лучший проводник, какого только можно сыскать в этих землях.

– Эй? А ты уверен, что эта тварь… ну, в смысле, ведьма… она нас не слышит?

– Да не парься! Без сознания она. Ей в питьё подмешали сильное снотворное, способное пятерых мужиков с ног свалить.

Марихат почувствовала, как тепло приближается к лицу и даже сквозь сомкнутые веки ощутила присутствие света – видимо, один из мужчин поднёс факел к её лицу, решив проверить слова собеседника.

– Выглядит совсем ребёнком, – с сожалением проговорил мужчина – тот, что задавал меньше вопросов.

Тот же, в чьём голосе всё время звучал сарказм, ответил:

– Не заблуждайся. Эта мерзость убила весь отряд и нашего славного лорда Молний в придачу. Чем быстрее доставим её в аббатство, тем лучше. Да сгинет в небытие это исчадие ада!

Голоса мужчин резко стихли. Их разговор оборвался присутствием кого-то третьего.

– Мой лорд?

– Ступайте, погрейтесь у огня, солдаты. Я сам постерегу пленницу.

Приглушённые шаги свидетельствовали о том, что приказ был послушно исполнен.

Марихат едва сдержалась, чтобы не открыть глаза, когда мягкий, тягучий голос раздался над самым её ухом:

– Бороться нет смысла, женщина-змея. Как и притворяться. Между нами кровная связь, я чувствую твоё состояние. И знаю, что ты сейчас не спишь. Так что…

Марихат открыла глаза. Инкуб стоял совсем близко.

– Ты снова посадил меня в клетку? – протянула она, проведя рукой по ошейнику, окольцевавшему её тонкую шею. – Как и все твои собраться, любишь жёсткие игры?

– Ну, тут ещё вопрос, кто из нас двоих любит пожёстче, – парировал инкуб.

Голос его по-прежнему звучал мягко, но ядовито.

– Поздравляю с победой, змея: лорда Молний больше нет.

Усмешка сошла с губ Марихат и она с неприкрытой ненавистью уставилась в лицо новому врагу.

– Придёт и твой черёд! – прошипела она обещание.

Но, судя по всему, её угрозы не произвели особого впечатления. Упырь чувствовал себя неуязвимым. Ещё бы! Он-то свободен, в то время как она скованна по рукам и ногам, валяясь в пыли у его ног. Ну, ничего! Ей не привыкать. Не раз и не два жизнь выбрасывала её на песок, словно рыбу, но каждый раз, дождавшись прихода новой волны, она разила своих врагов.

Так будет и впредь.

– Какое непривлекательное украшение пришлось нацепить на такую красавицу, – наигранно протянул Ардор. – К сожалению, необходимая предосторожность. Я не могу рисковать. В прошлый раз я недооценил остроту твоих клыков…

– Ты действительно намерен отдать меня монахам? – спросила Марихат.

– Конечно, нет. Это было бы опрометчиво с моей стороны. Всё равно, что бросать жемчуг свиньям.

– Так чего тебе от меня надо?

– Да немного, моя серебристая змейка. Понимания. И чуть-чуть любви.

– Любви и понимания? – усмехнулась Марихат зло. – Как мило! Хотелось бы верить, но что делать со знанием о том, что такие, как ты, любви не просят – такие, как ты, берут, и не платят.

– А такие как ты, умеют заставить расплатиться несмотря ни на что, разве нет? Я взял твоё тело, ты – мою кровь, почти забрала мою жизнь. И всё же я не держу на тебя обиды. И не волнуйся, я и пальцем до тебя не дотронусь, пока не попросишь.