– Леди Адель, пожалуйста! – сквозь полудрему настойчиво пробивался голосок Надин.

Что же он такой противный-то? Вроде раньше не замечала.

– Умоляю, проснитесь, пожалуйста. Нужна ваша помощь. Срочно! Вирт говорит, жених Суоки может погибнуть. Только вы в силах ему помочь!

– В смысле, погибнуть? – сон как рукой сняло. Я резко села в кровати. – Как погибнуть? Почему?

– Пойдемте со мной! Сэмильен просил вас срочно прийти в его покои. Там… там…

– Ну, что там? – все же сказывался недосып, и я пока плохо соображала. Особенно, когда некоторые тупили, и не могли прямо сказать, в чем дело.

– Пусть лучше Вирт сам расскажет, – Надин смущенно отвела взгляд.

– Будь добра, подай мне халат и зови уже этого Вирта. Послушаем его.

Служанка мигом исполнила поручение и, едва я оделась, распахнула двери в гостиную, где уже ожидал мужчина. По мере того, как он пересказывал события, свидетелем которых стал этим утром, у меня глаза на лоб лезли.

Вот тебе и баронесса! Ай, да леди Хрю! Ай, да знойная женщина! Умереть не встать! Надругалась над эльфиком! В постель влезла, чтобы скомпрометировать его. У парня, наверное, психологическая травма на всю жизнь останется! Кто ж так грубо рушит тонкую мужскую организацию? И кому мы теперь нужны с поруганной репутацией?

– Ну, так что, леди Адель? Вы ему поможете? – слуга умоляюще смотрел на меня темными глазищами, – пропадет ведь эльф! Погибнет в самом расцвете лет. Он не сможет жить с таким позором.

И чего это так старается? Человек вроде, – я даже у Надин уточнила этот момент. О том, как ушастые относились к другим расам меня уже просветили. Еще с одаренными либо аристократами вели себя сдержанно. А простых людей за животных считали.

– Помогу, куда ж я денусь, – плотнее запахнула халат на груди, поправила воронье гнездо на голове, тяжко вздохнула. Видок еще тот. Но времени на приведение в порядок, насколько поняла, не было.

Вирт бежал к хозяину чуть не в вприпрыжку. Чтобы не отстать, я пыхтела позади, чувствуя, как пот тонкими струйками холодит спину. Дышала, вообще, как загнанная лошадь. Последний раз я так от серой морды и его зверушки по Священной роще круги нарезала. Перед самой дверью умудрилась еще и туфлю потерять.

Ну, прямо, золушка! – пришлось вернуться и подобрать обувку.

В итоге просто ввалилась в покои снежного. С разгона пересекла гостиную и застыла на пороге спальни. Если бы у меня на ушастика не было планов, от души поржала над бедолагой. И жалко его, пыхтящего под мощным телом Розетт, и смех пробирает от комичности ситуации, и уважение к баронессе растет, которая все это провернула.

– Вирт! – командным голосом распорядилась я, – если хочешь спасти хозяину жизнь, вон за дверь! Запри ее снаружи и никого не пускай. Хотя бы полчаса. Выполнять!

Мне требовалось время, чтобы разрулить все. А сделать это нужно было так, чтобы баронесса сама отказалась от ушастого. Вытянувшись по струнке, слуга козырнул и пулей выскочил из покоев. Глядя на решимость, царившую на его лице, предположила, что умрет, а никого не пропустит.

– Ты! – ткнула пальцем в снежного, – молчишь, киваешь и во всем со мной соглашаешься!

Судорожно сглотнув, Сэмильен, глядя на меня глазами, полными надежды, кивнул. Судя по тому, как его пальцы с силой стиснули рукоять меча, готовился он к худшему.

– Ах, ты негодяй! – заорала во всю мощь, – кобелина ушастая. Сосулька недолизанная! Эльфятина поганая! Значит, вот как ты держишь слово и морочишь головы несчастным доверчивым девушкам!

Уже на первой фразе леди Хрю проснулась и испуганно замотала головой, пока не сфокусировалась на мне. К слову, сориентировалась толстушка быстро. Мгновенно подобравшись, накрылась одеялкой по уши и прижалась к плечу эльфа, впившись в него бульдожкой.

– Что же ты девок-то портишь? Чем тебе твоя невеста не угодила? Сначала под балконами ходишь, любовные серенады поешь, а сам в это время с другими развлекаешься?

От удивления у Сэмильена округлились глаза. Но верный слову, он молчал и понуро кивал, соглашаясь со всем, что я несла. А врала я с таким самозабвением, с таким жаром в глазах, что сама себе верила. И искренне сочувствовала бедной брошенной невесте в лице Суоки, а еще больше жалела разнесчастную Розетт, которая стала жертвой этого сексушастого маньяка. И доказывала с пеной у рта, что готова предать огласке сегодняшний разврат, лишь бы избавить мою драгоценную подругу от такого изверга.

– Мне рассказали о сотнях брошенных тобой любовницах, с которыми ты безжалостно расстался, навсегда разбив бедняжкам сердца. Пусть! Пусть эта бесстыдница, которая не послушала умную леди и пришла в покои извращенца…

Это когда я стал извращенцем? – застыло немым вопросом в глазах Искристого. Даже промычал что-то невразумительное, но его тихонько тюкнула по макушке баронесса, и он заткнулся.

– Именно, извращенца! Знаешь, что он заставлял делать девушек, чтобы они непременно от него забеременели? – потрясая туфлей, которую так и не успела надеть, обрабатывала леди Хрю. – Заставлял совокупляться с козлом, чтобы эльфячье семя, смешанное с козлиным, нарушило проклятие, которое довлеет над всем снежным родом. А знаешь, как у них в горах появляются наследники? Нет? Я тебе сейчас расскажу: из мира Карон они выманили карлика с во-от такенным, – чиркнула ладонью по предплечью, – аппаратом. Сами-то они хозяйством обижены, сама уже убедилась, а этот гигант, то есть карлик, оприходует всех снежных эльфиек. Оттого и повыродились там все! Кто ж такой ужас переживет?

– Леди Адель, довольно! – рявкнул побагровевший Сэмильен. Таких извращений он, видимо, в страшном сне представить не мог. Это у меня бурная фантазия разыгралась. Согласна, куда-то не туда занесло. Переборщила, блин. – Не могу я больше слушать, как вы позорите мой род перед этой… – эльф запнулся, а суровый взгляд прищуренных глазок баронессы, да нахмуренные белесые брови заставили бы любого проявить уважение, – бла-агородной леди. Десятой части сказанного довольно для того, чтобы убить оскорбившего или умереть самому.

Снежный выхватил меч и приставил к груди. Вскинув голову кверху, забормотал что-то непонятное. – Не иначе, эльфийский матерный в дело пошел. Нет? – Замахнулся, целясь себе в грудь, и… выбитый из рук, меч со звоном отлетел в сторону.

– Ну, уж нет! – взревела леди Хрю, – не позволю я тебе просто умереть, пока не ответишь за все причиненное бедным девушкам зло.

– Леди Розетт, поражаюсь вашей самоотверженности, – я молитвенно сложила руки на груди. Чуть было не потеряли ушастика. Но главная цель достигнута, девица засомневалась. Осталось только ее дожать! – принять на себя столь постыдное бремя позора! Вы поистине мужественная женщина. Родители, конечно, не оценят, но опозоренные потомки, наверное, поймут. Если появятся, конечно.

– О чем вы? – баронесса отодвинулась от ушастика, а затем отползла на край кровати, рискуя завалить ее набок.