– Господин президент, позвольте?

Я кивнул, Ростоцкому и комп мой привычнее, чем мне, он умеловставил диск. По экрану пронеслись светлые полосы, тут же черно-белоеизображение показало, как внизу пробежал человек, ворвался в магазин. Съемкавелась с высоты, явно видеокамера установлена на столбе. Жаль, вид со спины,лица не разглядеть, только фигура, но по ней определять – чересчур сложно.Следующее изображение уже из помещения магазина. Человек с черным чулком наголове вбежал с пистолетом в руке, быстро ограбил кассу и выскочил. Теперьлицом к телекамере, однако чулок на голове не дал рассмотреть лицо. Вскочил вподжидавшую машину, та сразу рванула с места. Хорошо виден номерной знак,Ростоцкий нарочито остановил изображение, увеличил. Я кивнул:

– Что дальше?

– Номера могли быть фальшивыми, – сказал он, –хотя не у такой мелочи… Но самое интересное дальше.

Мелькнул черный квадрат, явно монтировали пленку впопыхах,дальше снятая с вершины придорожного столба панорама Ленинского проспекта,обилие машин с одной стороны и такое же с другой. Ростоцкий подвигал пультом,выделил кусок изображения, увеличил, еще и еще, пустил в замедленном. Съемкапод углом сверху, отчетливо видно скорчившегося в машине человека, он торопливостащил с лица чулок, поднялся, запыхавшийся и со взъерошенными волосами,огляделся дико, заулыбался, что-то сказал водителю.

Ростоцкий сместил изображение, показывая номер машины. Внизубежали цифры, показывающие время с точностью до сотых долей секунды.

– Их проследили до Солнцева, – сказал он. – Взялина въезде. Просто солнцевским оперативникам позвонили, предупредили. Пригласилипонятых, так чтобы с соблюдением всех процедур старого мира. Что теперь?

Казидуб опустил пожеванный ломтик, мне показалось, что ондаже дышать перестал, Мазарин же застыл со стиснутыми челюстями, взгляд его,острый, как заточка, впился мне в лицо. Я старался держать лицо неподвижным,как у фараона, но мысли носились, как муравьи на горячей сковородке.

– Мы закладываем прецедент для новогосудопроизводства, – проговорил я холодноватым голосом. – Подобныхслучаев множество, все эти орлы получают смехотворно крохотные сроки, едва-едвауспевают пройти в лагере курсы краткосрочного повышения квалификации… и выходятуже настоящими убийцами.

Ростоцкий молча кивал, Казидуб и Мазарин смотрели неотрывно.Я закончил тем же холодноватым голосом:

– Провести суд по самой ускоренной формуле. Осудить ирасстрелять. С показом по телевидению… в ночные часы и с комментариями. Чтополучим от расстрела? Ну, в первую очередь в голову лезут цифры, на сколькосократится количество лагерей, надзирателей, тюремных врачей, поваров и прочегообслуживающего персонала, однако это все ерунда… Да, ерунда в сравнении с тем,что отныне частный бизнес будет знать, что грабителей расстреливают, что мирнымжителям в ночное время можно пройти Москву из конца в конец и не бытьограбленным. Но больше всего имеет цену сладостное ощущение, что этигады-хапальщики получают по заслугам…

Ростоцкий проговорил торопливо, впервые растерявневозмутимость:

– Потому что все меры по заключению в тюрьмы, по мнениюнаселения, недостаточны…

– Да, – согласился я, – ибо преступники выходят ине просто воруют снова, а, как я уже говорил, выходят куда более…опрофессионаленными. И уже не простыми воришками. Да и мстят тем, кто помог ихзасадить. А здесь решение окончательное. Нам очень нужна поддержка населения.Да что там именно нам! Им самим нужна еще больше. Должны ощутить, что властиценят их намного выше, чем ворье, как делали все предыдущие режимы… Ценит иоберегает! Только надо провести все через судебную процедуру. Быструю, ясную,прозрачную, чтобы даже у самых явных врагов не было сомнения в том, что казниливиновных. Пусть нападки будут только за жестокость наказания. Но тут-то мывыиграем, симпатии населения на нашей стороне!

Они смотрели на меня испытующе, словно я был абитуриентом, аони не меньше чем деканы, к которым я попаду. Казидуб проговорил с некоторымсомнением в голосе:

– Но имортизму вроде бы наплевать на мнение простогонаселения?

Я вскинулся:

– Как это наплевать? А откуда же браться имортам?.. Да и чемвыше к нам доверие, тем крепче власть, успешнее экономика, железобетоннееоборона… Древние говорили: неумен тот, кто может совсем избавиться от врага имедлит с этим! Да, мы должны казнить ворье. Казнить жестоко, ибо когда вот так,неказненные, ездят на мерсах и строят особняки при зарплате среднего школьногоучителя – это удар по устоям доверия к власти. Дело не в самих ворах, потери отних не так уж и велики, но удачливого вора видят тысячи и говорят с горечью: нучто у нас за государство, что за страна, что за власть, мать ее, что не могутостановить это?..

– Это больше зависть, – проронил Казидуб.

– Ну и что? – возразил я. – Пусть зависть. Новидят, что можно воровать, можно оставаться безнаказанным и жить припеваючи,шиковать, покупать виллы на Сейшелах! А это унижает тех, кто не ворует.Неважно, что большинство не ворует вовсе не из высокой морали, а из боязнипопасться. Однако, когда воров будут расстреливать, а их виллы отбирать… дажеесли предусмотрительно записаны на племянниц, то остальной народ с облегчениемвздохнет. Да, и со злорадством! Но это укрепит их позицию неворования! А такодни преступления прокладывают путь другим, это аксиома. Общая суть законов втом, что они должны искоренять пороки и насаждать добродетели, так ведь? Аискусство законодателя в том, чтобы выгода, извлекаемая злодеем из егопреступления, была совершенно несоизмерима с тем страданием, которое ему за этоугрожает. Но когда на воле жизнь омерзительная и бедная, а в тюрьме кормят иучат, как воровать лучше, то любой вор без страха идет на очередные курсыповышения квалификации!

Все трое перевели дыхание, Казидуб потянулся за булочкой,Мазарин же сказал потеплевшим голосом:

– Господин президент, вы нам сильно облегчаете работу. Ивообще – жизнь. Но себе копаете могилу.

– Штаты со своей сворой тут же накинутся, – предупредилРостоцкий. – Вам мало того, что вас уже мешают с дерьмом из-за тойвиселицы?

Казидуб вздохнул:

– А мы все еще не успели модернизировать нашу оборону.

Мазарин сказал быстро:

– Единственное, что могу предложить я, это утечкасверхсекретных сведений насчет биологического оружия.

– А это что за черт?

– Что на территории США заложены контейнеры со смертельнымивирусами. Если по России будет нанесен удар, то эти контейнеры автоматическираскроются.

Лицо Ростоцкого вытянулось.

– Надеюсь, шутите? Мы сразу попадем в список стран– изгоев.Весь мир будет нас ненавидеть и желать нам гибели!