– И новые люди, – обрубил Казидуб. Лицо его внезапностало тверже, он подобрался, как лев перед прыжком. Я ощущал тяжелые тучи прямонад головой, в кабинете становилось трудно дышать, несмотря на мощныекондиционеры со всевозможными насадками. Ростоцкий и Мазарин тоже ощутилиизменение, умолкли, застыли, медленно повернули головы к Казидубу. Тотзаговорил тяжелым голосом:

– Господин президент, начинается интенсивный отток капиталана Запад…

Я прервал:

– Простите, разве это новость?

Он покачал головой:

– Вы не поняли, простите. Я говорю о предсказанноминтенсивном оттоке. Он сопровождается одновременным выездом крупнейшихолигархов, они прекрасно понимают ситуацию. Это значит, что через два-три годана Россию будет совершено нападение.

Я стиснул челюсти. Спрашивать, кто нападет, глупо,американские крылатые ракеты уже размещены на Украине, в Польше, по всейПрибалтике, по кавказским республикам и среднеазиатским, даже Казахстанпредоставил американцам военные базы. Перед непосредственным нападениемнаверняка разыграют что-то вроде нападения русских на их Пирл– Харбор, взорвути затопят свой авианосец или пару линкоров, как взорвали свои же две башниТоргового центра, чтобы вызвать бурю в СМИ и поддержку своего населения, азатем уж…

– Постойте-постойте, – сказал я, – но ведь переднападением на Россию они должны будут, по всем прикидкам наших специалистов,провести генеральную репетицию в другой стране?

Он протянул мне листок бумаги с цветными линиями графиков.

– Ознакомьтесь. Вы знаете, что сейчас готовят нападение наСомали. Вам не показалось странным, что у нищего Сомали нашлись средства, чтобызакупить у нас самые мощные и новейшие системы ПВО, я имею в виду знаменитыекомплексы С-300, «Буки» и «Тунгуски»? Да, конечно, мы ухватились за возможностьвыручить несколько миллиардов долларов, на эти деньги построили нескольковоенных заводов, однако вы же понимаете общую стратегическую линию? США черезтретьи страны и целую сеть финансирования и своих лиц в правительстве Сомалисумели не только дать им деньги на вооружение, но и указали, какие именнокупить!

Я поинтересовался осторожно:

– Зачем это? Наши С-300 неуязвимы, вы сами говорили. ЗачемШтатам нападать на страну, защищенную такими комплексами?

Мазарин угрюмо молчал. По его лицу видно, что знает, новозразить нечего.

– Абсолютно неуязвимых нет, – ответил Казидуб. –С-300, как и простой солдат, уязвим в момент перезарядки. Первую волну крылатыхракет или самолетов собьет, но вторая накроет уже сам комплекс. ГенераламПентагона нужно просчитать соотношение потерь, попытаться свести их к минимуму,чтобы в следующий раз штурмовать еще более укрепленную оборону… да, уже здесь.

Я сказал невесело:

– У нас почти нет времени на развертывание производства вооружения.Что можем в этот краткий период?..

Он прямо взглянул мне в глаза.

– Господин президент, вам придется отказаться от ядерногочемоданчика.

Ростоцкий опустил взгляд, Мазарин же, напротив, впился в моелицо острым скальпельным взглядом. Я ощутил себя так, словно с меня прилюдносняли одежду, а кто-то приставил к голой спине острое и очень холодное лезвиеножа.

– Объясните, – попросил я.

Казидуб криво усмехнулся:

– Мне нравится это ваше «объясните» вместо обвинений вгосударственной измене. Дело в том, что ядерный чемоданчик был создан в тестарые годы, когда на развертывание сил для нападения нужны были месяцы. Да, вте далекие годы перед началом войны все корабли должны выйти в море, подлодкистягиваются к берегам противника, а летчики днюют и ночуют на аэродромах, греютдвижки и находятся в постоянной готовности сесть в кабины, задраить колпаки иразогнаться вдоль взлетной полосы. Да, такая подготовка к войне заметна хорошо…Но ее не будет, господин президент. Сейчас мир иной! Уже достигнута постояннаямобилизация сил. Не на уровне мобилизации, а на уровне, так сказать,естественного состояния армии. Теперь не будет никакого предварительногоразвертывания сил, господин президент! США готовы нанести удар по России… илилюбой другой стране в любой момент. Мы не увидим, повторяю, предварительногоразвертывания войск, ибо все необходимое уже в нужной для нанесения удараточке. А это значит, не будет времени, чтобы вам среди ночи сообщили о началенападения, а вы, сонный и не понимающий, что происходит, позвали дежурногоофицера с ядерным чемоданчиком, кое-как открыли все секретные замочки, а потомактивировали нужные коды для системы запуска. Ядерный чемоданчик был создан вовремена, когда с момента старта до подлета к нашим границам оставалосьпятьдесят шесть минут! Теперь, господин президент, у нас нет и двух минут.

Молчание было тяжелым, гробовым, я после паузы спросил такимже тяжелым голосом:

– И что вы предлагаете?

Он прямо посмотрел мне в глаза.

– Первое – вы уже делаете. Народ ощутил, что еще нужен. Ичто Россию еще можно спасти. Второе… этот ваш имортизм. Не знаю, насколько этосерьезно, но… он работает, дает надежду, так что я – ваш человек с потрохами.Или это я уже говорил? Ладно, повторю. От меня такое не часто услышишь. Третьекасается именно ядерного чемоданчика. Вместо этого явно устаревшего рудиментанужна автоматическая система оповещения и… это очень важно!.. автоматическаясистема ответного удара. Объясняю, как только первые вражеские ракеты нанесутудар по первым нашим шахтам, срабатывает вся… повторяю, вся наша системаракетно– космических сил. Все ракеты до единой уходят в сторону США и наносятудар по ее территории. Да, прорвутся немногие, но с десяток крупнейших городовСША превратятся в развалины. А всю страну окутает радиоактивное облако. То, чтоя вам говорю, должно быть принято как наша новейшая военная доктрина! Мы самидолжны позаботиться, чтобы ее нюансы знали все юсовцы, все тамошние избиратели,что имеют право голоса. А также все их дети, что могут повлиять на голосародителей.

Он вздохнул:

– Простите, господин президент, главное я сказал. У меняздесь еще целый набор пунктов как насчет системы раннего предупреждения окрылатых ракетах, о скорострельных автоматических ПВО для защиты ракетных шахт,они должны сбивать все в радиусе пяти километров, даже не запрашивая«свой-чужой», так и расчеты модернизации старых ракет. Просто продлить срок ихжизни, иное нам пока не до жиру. И даже еще одна вещь, о ней даже как-тоговорить не принято…

Ростоцкий сказал хриплым каркающим голосом:

– Да уж не жмитесь, Михаил Потапыч. Здесь все стервятники,хоть многие и поневоле. Поймем.

Он развел руками:

– Я говорю о несимметричном ударе. Мазарин прав, мы должныпозаботиться о возможности бактериологического оружия.

– А, это, – протянул Мазарин до жути спокойно. – Сэтим уже решили. Поехали дальше.