Но Кристинины колдовские глаза расширяются в изумлении. Обомлевшим от роскоши взглядом она осматривает дорогие старинные люстры, свешивающиеся с потолков, вычурную мебель и прочие атрибуты богатства. Нищая девчонка, ни евшая в своей жизни ничего слаще морковки сейчас с детским восхищением прикасается к предметам роскоши.

Разувается, чтобы ступить на светлый персидский ковер. Ей даже в голову не придет, что по натуральному покрытию можно ходить в обуви — оно легко чистится от загрязнений. Проходит к мебели, рассматривает удобные кресла, проводит рукой по выключенному камину.

Напрягаюсь. Сглатываю вязкую слюну. Перед глазами мигом проносится жаркая сцена у камина. Тонкие пальцы Кристины, зарытые в мои волосы, ее стройные бедра, обхватывающие мои. Младший друг дергается в штанах. Черт, нет, только не сейчас!

— Нравится? — подхожу к ней ближе.

Кристина кивает, боязливо пятится от меня. Сто процентов, она чувствует мое напряжение и избегает его. Я, млять, тоже должен его избегать! Я реально притащил ее в этот номер только ради безопасности, а не ради того самого! А теперь бессовестно имею ее в своих мыслях в разных позах и ракурсах. Озабоченный придурок, млять!

— Давай, в кровать! — голос мой выходит гулким, хриплым.

— Что?! — ошарашенно краснеет Кристина.

— Ты глухая, блин?

— Я… нет, мы договорились с вами… — Кристина выставляет вперед мой букет, словно щитом загораживается от меня.

— Кристина, ты — реально озабоченная! — рычу я, но понимаю, что просто перевожу стрелки, потому что озабоченный из нас двоих в этой паре как раз я. — Выкини свой веник, и марш в кровать! У тебя давление, млять, низкое! С тобой сексом заниматься — все равно что с резиновой куклой! А я предпочитаю живых людей, усекла?!

Какого хера я несу? Близость Овечкиной отключает мою способность думать напрочь.

— Я душ приму и лягу, — пищит девушка. — Вы идите, у вас же дела!

Я напряжен до такой степени, что готов силой затащить ее в постель, и лечь рядом, терзать не выпуская, пока не насыщусь. Пока она стоит, я тоже могу держать себя в руках, но если начнет двигаться, то у меня сорвёт стоп-кран. Дебильное состояние. Я не могу себя контролировать. Я сдерживаюсь из самых последних сил. Я презираю эту девчонку и хочу ее так, что кровь закипает в жилах, и пузырьками бьет в мозг, поджигая самый древний из мужских инстинктов — размножение.

Телефон. В кармане оживает мобильных. Ух, хоть что-то немного снижает градус напряжения, которое едва ли не достигло предела.

— Миш, ты где? — интересуется Кирилл.

— Щас буду.

Кидаю трубку в карман. Разворачиваюсь от Овечкиной, и силой воли приказываю себе уйти, пока не наделал глупостей.

— Михаил Захарович! — летит тихое в спину.

Застываю как вкопанный. В жилах вновь закипает кровь. Что же ты делаешь, овечка глупая, я же тебя сейчас копьем своим проткну, на вертел насажу и…

— Чего тебе?! — рычу сквозь силу. Не оборачиваюсь. Не то насажу! Насажу и отжарю…

КРИСТИНА

Проваливаюсь в сон, но тут же выныриваю из него. Кто-то возится с дверью. Президентский номер — огромен, но сон мой очень чуток.

Взгляд падает на старинные настенные часы — три утра. Нет, не только провалилась я в сон, а спала довольно много. После ухода гендира я немного отдохнула, приняла душ и спустилась вниз — поужинать. Малой ведь растет в животике и требует еды. А потом я легла на диване в гостиной и отрубилась.

Но теперь звук у двери меня тревожит.

Приоткрываю один глаз. В темноте вижу, как огромная фигура гендира заглядывает в гостиную. Тут же зажмуриваюсь крепко-крепко. Не хочу ему показывать, что проснулась. Не хочу с ним разговаривать, просто не знаю, о чем.

Все-так три часа утра уже. Вряд ли деловой ужин затянулся так надолго. Наверняка Михаил Захарович продолжил ночь в более интересной ему компании. Может даже с девушкой какой был… Так, стоп, Кристина, а вот это уже не твое дело.

Чувствую, что Воронов в комнате. Хоть сейчас и темно, но все равно стараюсь не шевелить веками, чтобы он не догадался. Чувствую его жаркий взгляд на моем лице, на губах. Радуюсь, что после душа переоделась в просторную футболку и шорты, но вот бюстгальтера не надевала. Мои соски под тонкой тканью восстают как по команде, едва я чувствую, как его взгляд спускается именно туда. Шорты мои тоже короткие, едва прикрывают попу… руки страсть как чешутся, подтянуть их пониже, чтобы ненароком не обнажили ягодицы.

Гендир шумно вздыхает, а потом я чувствую его руки на моем теле. Хочу уже распахнуть глаза и вскрикнуть, забиться в его руках, но чувствую, как они перехватывают меня под позвоночником и под бедрами — мужчина поднимает меня с дивана. Но лишь для того, чтобы перенести еще куда-то. Скорее всего на кровать.

На диване мне было удобно — он совершенно новый, комфортный — не чета тому продавленному монстру, на котором я поселилась дома у Нади и Вити. Но вот кровать, а вернее ортопедический матрас — просто кайф для моего многострадального позвоночника…

Тем временем, гендир укладывает меня на матрас. Заботливо устраивает голову на подушку. Наклоняется к моему лицу. Его дыхание настолько близко, что я чувствую, как оно обжигает мне губы.

Я чувствую запах алкоголя и сильной мятной жвачки. Алексей, мой бывший, никогда не старался освежить свое дыхание ради меня, сколько бы дешевого пива он не пил, и сколько бы сигарет он не выкурил. А вот Михаил, хоть и выпил, но постарался сделать так, чтобы противно мне не было.

Его губы касаются моего виска, а нос зарывается в волосы. Гендир шумно вдыхает мой запах. Нюхает, что ли? Затем его теплые ладони касаются моего живота. Через футболку, очень осторожно, чтобы не спровоцировать приступ щекотки.

Мужчина нежно поглаживает мой пока еще впалый живот. Отчетливо чувствую, как его дыхание спускается вниз, обжигая шею, потом линию декольте, и наконец его губы накрываю мой животик через футболку.

У меня аж дух захватывает! Он целует нашего малыша! Да, черт возьми! Он это делает! Целует нашего сынишку, или доченьку, иначе как еще объяснить его странные действия?!

Хорошо, что я притворилась спящей, иначе никогда бы не узнала, что он принял своего ребеночка…

И как мне теперь дальше вести себя с ним? Вот был бы у меня кто-то с кем бы я могла посоветоваться. А то все самой думать надо. А так бы не помешало доброе мнение со стороны.

Конечно, я не рассчитываю, что стану женой Михаила Захаровича. Он — закоренелый шовинист и женщин ненавидит лютой ненавистью. Но я была бы только «за» если бы он видился с малышом, хотя бы так, как он виддится со своим сыном от первого брака.

Все эти мысли хоть немного отвлекают меня от дрожжи, которая рождается от прикосновений и дыхания мужчины.