взрослых человек, еще и воинов. Особенно в середине зимы, когда холода воистину смертоносны, и бежать ей попросту некуда. Можно, конечно, ударить в спину, но когда вскроется смерть одного из воинов, на кого первым падут подозрения? Можно было бы отравить всех, подмешав в общий чан какую-то гадость, но все, все что у нее было под рукой — это зимний мухомор в лесу, который максимум вызвал бы у всего отряда понос, после чего ее бы высекли розгами. А к волшебной сумке Марфы у нее доступа не было — целительница берегла его как зеницу ока.

Улица встретила ее прохладной теменью раннего утра. В это время летом уже давно бы встало солнце, но сейчас была почти середина зимы, поэтому день укорачивался чуть ли не вдвое. Под ногами хрустел свежевыпавший снег.

Роза подошла к фигуре, закутанной в меховой плащ. Он стоял, выпрямив спину и натянув тетиву со стрелой и, кажется, даже не замечал ее. Она тихонько подкралась и у самого его уха повысила голос:

— Ты чего не разбудил меня, а?

А он и не вздрогнул совершенно, и руки у него не шевельнулись даже. Клинк спокойным голосом сказал:

— Я будил тебя. Ты, видимо, опять заснула, — и, выпустив стрелу, которая со свистом попала в туловище манекена, туда, где у людей находится сердце, повернулся к ней, — ну ты, конечно, любишь дрыхнуть. Если бы меня разбудил отец, а я бы продолжил спать, то он бы меня высек.

— Твой отец?

— Угу, — подросток сразу помрачнел.

Клинк отвернулся и опустил голову. Роза поняла все и без лишних слов.

Она впервые задалась вопросом, участвовал ли Клинк в резне деревенских? Или так, просто отсидел в сторонке, наблюдая, как воины убивали мирных?

Убивать он, безусловно, умел. В этом Фешта… точнее Роза убедилась еще когда Пименьев напал на них, и Клинк убил почти двоих его рыцарей — неплохо для двенадцатилетнего мальчика! Хоть и оборотня.

Он протянул ей лук.

— Попробуй, может сегодня что-то выйдет.

Чаще всего они занимались сами, иногда к ним присоединялись Кеган, скорее от скуки, нежели от желания помочь, объясняли немного что да как, Полуэльф говорил о какой-то инерции, о траектории полета, о расчете скорости ветра, его направления и прочего, чего Роза, как бы ни старалась, не могла понять. А когда ему надоедало (что происходило довольно быстро), он уходил обратно в дом, удивляясь, как они могут торчать на такой холодине полдня.

А вот Клинк, кажется, вникал в суть его речей, даже наводящие вопросы задавал.

Она подняла лук, наложила стрелу, взялась за ее кончик и натянула невероятно тугую тетиву. Но, как бы ни старалась, не напрягала мышцы рук и спины, должным образом она так и не смогла зарядить лук. А потом она отпустила и стрела не пролетела даже и половину расстояния до мишени.

Клинк покачал головой.

— Для хорошей стрельбы из лука необходимы широкие плечи и сильные руки, чего ни того, ни другого у тебя нет. И навряд ли появятся, ты ж девка. У вас с мышцами всегда все плохенько.

— И что мне делать? Пострелять то хочется… А без стрелкового оружия никак.

Клинк почесал идеально гладкий подбородок так, будто на нем появилась длинная борода мудреца.

— Арбалет.

— Арбалет? — переспросила она.

Он перевернул лук горизонтально и изобразил человека с арбалетом в руках.

— Похоже на лук, но только более улучшенный и модернизированный, к тому же более убойный.

Такое она уже видела у вояк.

— Так почему же он полностью не заменил собой луки, если так хорош собой? — спросила Роза, искренне не понимая.

Клинк огорченно вздохнул.

— Слишком долгая перезарядка, и усилий нужно будет прикладывать гораздо больше для натягивания, хотя можно и выкрутиться, прицепив хитрый механизм. А еще арбалеты дорогие и сложные в создании. Одно дело найти гибкий прочный сук и привязать к двум концам веревку, и совсем другое смастерить целый арбалет. Такой сложной штукой целую армию не снабдишь.

Роза опустила глаза, глядя на снег и на собственные ноги, раздумывая. Если лук для нее — не вариант, то этот арбалет с неким хитрым механизмом должен подойти.

Они потренировались еще немного времени, Клинк стрелял, а Роза только и делала, что натягивала тетиву, пока в доме не послышались звуки пробуждения народа, а их животы не заурчали от голода.

***

Рагу из кролика, которого поймали Остьен и Тайлор на вчерашней охоте, вышло сочным и жирным, но Роза смогла съесть лишь одну порцию. Морда как раз рассказывал одну историю, как он говорит, которую прочитал из одной книги. Кеган хохотнул и с улыбкой проговорил:

— Морда! Да ты у нас сказочник! Кто поверит, что ты умеешь читать?

Чем вызвал смущение у мужчины с лицом, напоминавшим изрезанную глину.

— Я вообще-то в университете в Мерроне учился, — глухо пробормотал он.

А потом, когда полуэльф умолк, продолжил как ни в чем ни бывало:

— Итак. В тот день тучи заполонили все небо, и армия тьмы выбралась из бездны прямо в мир людей…

Розе быстро наскучило, ей вообще после вчерашнего претило находиться в большой компании, поэтому, незаметно улизнув, она поднялась на второй этаж и постучала в одну из дверей.

— Входите! — раздался мужской голос.

Она вошла внутрь, закрыв за собой. В двух краях комнаты стояли две кровати, Остьена и Бродда. На одной из них сидел сам Остьен, играя на лютне мелодичный перебор. У окна посередине комнаты стоял стол, на котором лежал нож для дерева и целая груда опилок.

— Фешта? Заходи, будь как дома путник, — улыбнулся он.

Он не удивился ее приходу, Фешта часто вертелась рядом с ним, помогая ему с ремонтом лютни и изготовлением струн… до чего же мерзкое дело вытаскивать кишки из еще только что испустившей душу овцы, очищать их от всего лишнего и затем скручивать вырезанные из них ленты в тонкие струны!

Но оно того стоило. Теперь Остьен радовал их музыкой.

Розе, если честно, даже в голову не приходило, что этот здоровяк умеет играть на лютне. К тому же, столь изящно. Вот уж действительно талант.

— Чего не внизу, со всеми?

— Хочется посидеть в покое.

— Тогда располагайся.

Она села на противоположную кровать, упершись спиной об стену и прижав коленки к груди. Остьен напротив нее перебирал грубыми пальцами струны, что-то мурлыкая себе под нос. Мотив был ей незнаком, но очень приятен на слух.

— Где ты научился так играть? — спросила она, когда он закончил, напоследок дернув первой струной, будто поставив точку в конце долгой и