чтобы тень была достаточно темной, чтобы укрыть ее. Даже задержала дыхание, потому что любой звук или движение могло выдать ее, настолько близко он и его сопровождение были. Мерикот только вышел на длинную улицу в окружении десятка солдат, и если бы она заметила его на несколько секунд позже, то попала бы прямо им под ноги.

Они шли маршем, горожане в ужасе разбегались по домам, кто-то замирал, пораженно смотря на солдат. Видимо, армии здесь шугаются похлеще бесов…

Роза вспомнила, как горожане убегали при их виде. Медленнее, к слову.

…Или разбойников.

Солдаты прошли мимо нее, не заметив.

Дошли до края улицы.

Надо предупредить своих как можно быстрее.

И она шагнула назад, в сторону щели между домами, в которую она протиснулась.

Под ногами предательски хрустнул снег. Мерикот сначала лишь скосил на нее глаза, а потом, узнав, резко дернул за поводья и посмотрел прямо на нее. На мгновение они встретились взглядами, а мгновением позже она уже прошмыгнула через щель и бежала по улице.

Но увеличивающееся с каждым шагом расстояние не помешало ей расслышать холодное:

— Догнать.

И хруст снега под несколькими бегущими в ее сторону пар сапогов позади. Сколько именно он за ней отправил, она сказать не могла — еще не научилась по звуку шагов определять количество людей.

Она сразу поняла, что если сейчас побежит обратно домой, то приведет погоню прямо в их логово, и туда сбежится вся стража города, поэтому она побежала на запад, петляя между улочками, протискиваясь в места, где не пройдет взрослый.

Через несколько кварталов она почувствовало знакомое присутствие.

— Клинк! — негромко позвала она его, — я знаю, что ты здесь!

Он вышел из-под лестницы, на ходу меняя свое обличье из волчьего в человеческое. Оборотень следил за ней с того момента, как она вышла из дома, как и всегда. Но она знала об этом и в этот раз ей удалось оторваться от него, сбив с толку.

— Фешта! Что случилось? Почему ты бежишь?

Он хотел поймать ее, остановить, но она извернулась и побежала дальше, а он за ней.

— Я видела Мерикота, а он меня, — отрывисто говорила она и на его вопрос «Кого?» ответила, — он охотится на нас. Сообщи всем в доме.

Дыхания не хватало, горло на морозе обжигало от ледяного воздуха вперемешку с острыми кристалликами снега.

— А ты? — спросил.

— Они видели меня! — повторила раздраженно, — И преследуют меня. Иди! Встретимся в порту!

Он послушался, обратился в зверя и скрылся из виду. Почти сразу в той стороне, куда он побежал, завизжала женщина: «Волк! Волк в городе!», но Роза этого уже не слышала, она вообще ничего не слышала, кроме гулких ударов сердца в ее ушах и собственного тяжелого дыхания.

Солдаты были взрослыми мужчинами и бегали в два раза быстрее нее, а она была одна и уставала быстрее.

Но она несколько месяцев жила в этом городе и досконально изучила его, а они были тут впервые и были слишком большими, чтобы протиснуться в тех местах, где она могла пробежать, не нагнувшись. К тому же ей помогала скрыться начавшаяся метель, усиливающаяся с каждым ударом ее сердца.

А потом — внезапно — тупик. Между двумя домами находился узкий проход, разделенный на две части высоким забором. В нем была большая дыра. Была. В последний раз, около недели назад, она тут была. Теперь ее тут не было. А Роза слишком поздно увидела новые доски, которыми заделали отверстие. А позади уже появились солдаты…

У нее было около пяти секунд, ну, может быть, шесть.

Ну. Была ни была!

Она, не останавливаясь, с разбегу прыгнула на забор, ухватившись за край, ноги соскользнули по доскам, не найдя опору. Она напрягла руки, как только могла, Господи, милый Свет! Как же она была благодарна тренировкам с Клинком, когда она напрягала руки, чтобы натянуть тетиву лука! А ведь до этого она бы ни за что не смогла бы так. Или это страх так помог ей?

Она подтянулась и перекинула одну ногу через забор, когда ее схватили за другую. Но она была уже готова к этому, поэтому резанула по руке молодого солдата заранее вытащенным лезвием камы. Он вскрикнул, и его пальцы разжались.

Повезло… повезло, что этот олух не носил варежки или другой какой-нибудь защиты на руках.

А она перепрыгнула через забор и уже неслась по другой улице.

Ночь обещала быть веселой…

***

Тайлор сидел внизу и вместе со всеми играл в кости. На этот раз даже Рината не постеснялась и вышла из комнаты. Естественно, вместе с Марфой.

И тут дверь, ведущая на улицу, распахнулась, впуская внутрь холодный вихрь со снегом.

Морда, сидящий ближе всех к двери, заругался:

— Твою мать, Клинк! Аккуратно двери надо открывать! Руками, а не ногами! Ну и кто теперь снег будет убирать, а?

Клинк, на лице которого все еще была светлая шерсть из-за скорой смены ипостаси закричал, не слушая его:

— Мерикот в городе!

Едва услышав это имя, Тайлор вскочил.

— Собираемся! Живо! Берем только все самое необходимое!

Воины без лишних вопросов поднялись вслед за ним и разбежались по комнатам. Только Рината медлила, но Марфа утянула ее за собой в их комнату.

— А Фешта где? — спросил он у Клинка.

— Она в городе, за ней погоня, отвлекает солдат на себя.

— Она что?!

— Она сама сказала…

— Ладно, — прервал он мальчика, — иди собирайся!

Не прошло и пяти минут, как они уже бежали в сторону порта, загрузившись сумками с припасами.

— Мы что, поплывем на корабле? — Ринате сразу стало плохо от одного воспоминания о морской болезни.

— Да, — коротко ответил рыжий.

— Это самоубийство — воскликнула Марфа, — плыть по северному морю в самый разгар зимы! Мы не сможем согреться и добыть еды, не говоря о том, что со дна моря в это время вся нечисть поднимается наверх.

— У нас нет другого выбора!

Корабль Мерикота стоял у причала. Тут и там ходили солдаты, облаченные в кирасы армии Натлина и смотрели по сторонам, ища глазами «Рыжего беса с его ублюдками». Морской орел наверняка обозвал их как-то так, это было в его духе.

Тайлор с отрядом скрылись за углами домов.

— Эй, — позвал он всех.

Все сразу обернулись, вопросительно смотря на него. Он подошел к каждому и по очереди докоснулся до плеч.

— А если у них будут маги? — спросила Рината.

— Не будут, — ответил он, — власти брезгуют ими.

В Натлине, конечно не как в Авглоре, но магов тоже не любили: накладывали