– Хренова развалюха, – рычал от подступающей ярости Диего.

Вызывать такси и ехать в Морелос не хотелось. Слишком много людей уже знают его. И эта информация может попасть в источники, которые запросто воспользуются ради собственной выгоды.

Сантоса привлекать он отказался. Новый друг не хотел разборок от местной мафии, и это было его полное право.

Солнце с утра казалось раскаленным адовым шаром, которое решило спалить городок напрочь. Дорога, ведущая в Морелос, была пустынной, и Диего вновь погрузился в размышления.

Основной целью было уничтожить банду Матео. Развалить. Оставить без главаря. Но не убивать. Сделать так, чтобы он сам отказался от своей «должности», оставил в покое его и…

Моника.

Что если она еще любит его? И так ли реально между ними их расставание?

Едкая как кислота мысль жестко обожгла сознание, изнывающее от жары.

А если Моника – это наживка? Играет роль милой девочки, а сама…

Ему хотелось исключить мерзкую догадку из головы, но опыт главного босса мафии говорил об обратном. Ничего нельзя недооценивать. Даже очаровашку Монику. Сколько раз было предательство, лицемерие от близких людей…

В Морелос его встретил будничный ритм одного их крупных городов. Безразличные лица, громкая реклама, яркие экраны билбордов.

Он быстро нашел место, где они договаривались встретиться с Тамерланом и вышел из машины.

«Теперь остается ждать» – подумал Диего и оглядевшись, направился в одно из кафе.

А через час…

– Твою мать! – знакомый хриплый бас заставил обернуться и оторваться от размышлений о том, как уничтожить местную шайку малолеток.

Лан застыл перед столиком, а Диего захотелось расхохотаться от обалдевшего вида старого врага-друга. Казалось, старый знакомый по гангстерским делам стал еще шире в плечах, а черная небритость превратилась в плотную короткую бороду.

– Диего, как я не догадался обо всем, хренов ты иллюзионист! Закрытый гроб – это же прямой намек на то, что в нем либо кто-то другой, либо он пустой! – Лан сел за столик.

Подошедшая официантка взяла заказ и ушла, улыбаясь и покачивая бедрами.

Диего заметил, что ее эмоции и Лан, и он сам даже не восприняли. Ранее Тамерлан бы отпустил похабную шутку в адрес соблазнительницы, но сейчас…

– Что конкретно будет нужно? – спросил Лан, поставив локти на стол и чуть сгорбившись, наклонился к Диего.

– Мне нужно нейтрализовать одного из местных авторитетов. Но не убивать, хотя… – Диего ухмыльнулся. – Но там еще один есть ублюдок, который играет не последнюю роль, и, скорее всего, у него-то точно есть кто-то кто посильнее их обоих.

– Пристрелим обоих, да и дело с концом, – хохотнул Лан, делая большой глоток из чашки с кофе. – На хер церемонии?!

Диего покачал головой.

– Ты плохо знаешь мексиканских гангстеров. Они грызут глотки за своих, и если этот гребаный помощник Хесус связан с кем-то, вполне возможно, эти ребята позже придут и за мной. Нужно сделать так, чтобы они перестали видеть во мне золотую жилу, которая должна им приносить доход. Кто-то из них пробил всю инфу, и они решили шантажировать меня. Угрожали, пытались подкупить.

– Мы ничего не сможем сделать, кроме как дать то, что эти уроды просят. Ты сам это знаешь, Диего. Выбора особо нет. Либо их грохнуть, либо дать контакты для сбыта. Но и там, и там надо ждать неприятностей. В первом случае – копов, которые посадят лет на двадцать за убийство, а во втором – пулю в лоб от тех же самых союзников или от копов за совершение преступных действий, – рассуждал Тамерлан.

– Семейная жизнь на тебя влияет очень положительно, – саркастично произнес Диего, понимая, что затрагивает щекотливую тему. Он старался обойти ее, не упоминать про Санди, потому то слышать про нее не был готов, или…

– Я не хочу больше связываться с криминалом. Мне дорога моя семья. И если какие-нибудь мрази придут ночью, чтобы убить меня и моих близких я клянусь, я сверну им шеи голыми руками, – бывший друг помрачнел в лице – Я помню рассказы Хорхе, мексиканские криминальные авторитеты не прощают ошибок. Из мафиозного клана нельзя просто выйти. Убьют и тебя, и семью. Всех. Не щадят ни младенцев, ни женщин, ни стариков. Я был однажды на таком побоище. Никогда не забуду, как прошли в комнату с трупами матери и полугодовалого малыша… Ему выстрелили прямо в голову.

Лан замолчал, и отвернулся в окно. В его взгляде была не просто ярость. К ней примешивалось то чувство, которое неожиданно появилось и в душе Диего.

Жалость. Сочувствие. Желание помочь тому, кто дорог.

Моника.

Если Матео даже и решил выйти из мафиозных дел – его убьют. Даже не раздумывая. А за молотом мексиканского правосудия пойдёт и вся его и ее семья.

Все. Все, кто дорог…

– Именно поэтому я позвонил тебе. Мне нужно вырваться из этого дерьма, – заговорил Диего после минутного молчания, повисшего грозовой тучей – И девчонку забрать…

Лан оживился. Его губы растянула улыбка с нотками пошлости.

– Диего, ты себе завел постоянную подружку? – отшутился он.

– Пошел ты! – махнул Диего, понимая шутку друга.

– Есть фотка, покажи, ради кого мы рискуем собственными головами? – продолжал подкалывать Лан.

Но Диего не видел в его без злобной иронии той пошлости, которая обычно дополняла образ бывшего врага. Лан шутил, но в сознании была другая. Та, ради которой он теперь готов положить весь мир на лопатки, если хоть кто–то ее обидит.

– Нет, но ты ее по-любому увидишь, – скривился Диего, поддерживая сарказм Лана.

– Тогда поехали. Времени, чтобы решить твою проблему, остается все меньше, –

Глава 11

На следующий день после похорон я отправилась на работу.

– Моника, тебе можно было еще хотя бы сутки отдохнуть, пережить все это, – восклицает Микаэла.

– Нет, – отрицательно качаю головой – мне дома только хуже. Сестра с братом на занятиях, и я еще больше начинаю горевать о маме.

Замечаю, что в кафе заходит друг Диего, с которым я видела его пару раз. Но обычно они приходили к нам завтракать вдвоем.

Мысли всколыхнулись темными волнами.

Где же тогда Диего? Почему его нет с Сантасом?

– А что с Элисой? – беспокойно заглядывает в мое лицо Микаэла. – Ты была у нее?

Я перевожу взгляд на собеседницу, и улыбка чуть трогает мои губы. Микаэла, как вторая мама, всегда за нас переживает, переспрашивает и интересуется делами. Ее доброта отчасти даже слишком открытая, радушная, и порой заставляет переживать за саму Микаэлу. Что если кто-то решит этим воспользоваться и навредить ей за наивность и желание помочь другим?

– Они