дойти до кладбища. Все потому, что песни, танцы и радость за мою маму оттого, что она обрела настоящее счастье, новую жизнь без страданий и боли, еще больше загоняли в беспросветную депрессию. Я не могу противостоять менталитету мексиканцев, но и не могу вынести эти веселые голоса и радостные улыбки.

Матео, Начо, Альваро и Каэтан несут гроб, и мы идем прямо за ними.

Напряжение пронзает мое тело. Я жду начало традиционных похорон, но все лишь тихо переговариваются, задают вопросы по дальнейшей нашей жизни.

На кладбище меня накрывает полное осознание, что маму я вижу в последний раз. Я закрываю лицо руками и плачу. Нет сил держаться перед сестрой и братом, показывать силу воли и хладнокровность.

Горячие ладони касаются моих плеч, разворачивают на сто восемьдесят градусов, и обоняние приятно щекочет мужской парфюм с нотками свежести.

Я знаю. Это Матео.

– Чш–ш–ш–ш, все будет хорошо. Все образуется. Я помогу, чем смогу, Моника, я обещаю…

Я киваю в знак того, что слышу его слова, принимаю заботу и беспокойство.

– Матео, спасибо… Спасибо тебе за все, – проглатываю горький комок – я думала, что придется терпеть местные традиции с песнями и танцами, но хорошо, что этого не было.

– Я предупредил всех. Тех, кто нарушит данный запрет, мы готовы были увести с прощания с твоей мамой.

Я поднимаю заплаканное лицо и ошарашенно гляжу прямо в темно-карие глаза бывшего. Суровость легкой тенью пробегает по его плотно сжатым губам и серьезному собранному взгляду.

Как хорошо знает меня Матео!

И внутри разрастается ядовитыми водорослями совесть.

Где этот амбал Диего, который оценивает меня, как товар в магазине, относится ко мне, как к куску сочного мяса?! Злоба на пренебрежительное отношение больно бьет прямо в сердце.

– Если бы не ты, не знаю, что бы делала, – признаюсь честно и стараюсь не смотреть в лицо Матео.

Он не подозревает, на что я пошла ради жизни мамы.

После того, как гроб закапывают в землю, ставят крест, и окружающие люди расходятся, приободряя меня и брата с сестрой, Матео предлагает нас подвезти до дома.

Я соглашаюсь, и когда оказываюсь дома, сразу же хватаю сумочку и направляюсь прямиком к Диего.

Я верну ему оставшуюся сумму, и то, что я потратила, тоже верну в полном объеме. Выбегаю на улицу и уверенным шагом направляюсь к бараку, где живет Диего.

Глава 10

Ночной воздух не охлаждает того бушующего огня ярости, что горит внутри меня. Смешивающаяся обида, гнев и жалость к самой себе выкручивают мою душу наизнанку.

Почему же Матео так добр ко мне?

«Потому что любит, – едко подсказывает подсознание и с тем же цинизмом продолжает, – а ты любишь этого высокомерного головореза!»

Трясу головой, и пытаюсь выгнать разыгравшуюся совесть, которая решила, что теперь она – главная.

– Верну деньги, и уйду. Видеть не хочу, – шепчу себе, и понимаю, что вру и откровенно лицемерю.

Сердце колотиться о ребра так что начинаю задыхаться, и чувствовать, как перед глазами от начинающегося волнения плывут темные круги. Останавливаюсь, и перевожу дыхание. Желудок схватывает судорогой, и я невольно вспоминаю, что кроме кофе и кусочка такос с курицей я больше ничего не ела.

– Моника, все хорошо?

Меня окликает наш постоянный клиент сеньор Гарридо и с беспокойством заглядывает в глаза.

– Да, да, все нормально, – вымученно улыбаюсь.

Он только сочувствующе кивает.

– Прими мои соболезнования. Не смог присутствовать на похоронах сегодня. Напарник попросил подменить его.

– Ничего, я все понимаю, – отвечаю я.

Мне стыдно, что приходится прерывать разговор, и даже, кажется, сеньор Гарридо удивлен моим спокойным отношением и равнодушием.

– Простите, я тороплюсь, – и ухожу.

Прохожу несколько сот ярдов и оказываюсь около двери квартиры Диего. Набираю полные воздуха легкие, и стучусь.

Шум в ушах от биения пульса лишает меня слуха. Сжимаю кулаки и повторяю, как мантру: «Моника, соберись! Соберись! Просто отдай деньги и уходи. Не слушай, не обращай внимания на подколки!»

Дверь распахивается, и передо мной Диего в одних только боксерах.

– Неожиданно, – произносит он с усмешкой. В серых глазах загорается огонек вожделения.

– Я пришла отдать деньги, – и протягиваю пакет с тремя пачками долларов – забери!

Он окидывает безжалостным, жгучим взглядом, словно равняет меня с землей, указывая на мой статус.

– Я не возьму обратно деньги, – рявкает он, и черная туча вихрем взметается в глазах цвета стали.

– Мне больше не нужны деньги. Оставшуюся часть я отдам, как заработаю! – протягиваю руку, но Диего не делает и шага ко мне, чтобы забрать.

Я избегаю контакта глаз, потому что, словно одержимая этим гангстером, полностью подпадаю под гипнотическое влияние его брутального образа.

– Ты заработала их, теперь пользуйся, – летит мне в ответ жесткая издевка.

Я наклоняюсь, кладу деньги около его ног и силой заставляю себя повернуться и уйти прочь. Слезы подступают к горлу горьким аперитивом.

Делаю несколько шагов, и тут же чувствую рывок за руку назад.

– Куда собралась?!

Диего не церемониться со мной, и спотыкаясь о порог, рассыпавшиеся деньги, я руками ощущаю жар его кожи, касаясь то груди, то рельефных бицепсов. Впечатывает в стену, так будто хочет убить. Кожа горит от его сильных пальцев.

– Я тебя не отпускал, – четко по буквам произносит он и разглядывает мое лицо придирчиво с легкой усмешкой.

– Диего, отпусти меня, – отвожу взгляд, лишь бы не видеть ярый огонь в серо–голубых глазах. Это просьба не только физическая, эта просьба отпустить и уйти из моего сознания, души…

Сердца.

– Я соскучился.

Фраза, которая тяжелым молотом повисает в воздухе, бьет прямо в грудь острой стрелой. Он правда скучал или это сейчас только для того, чтобы затащить меня в постель?

– Это неправда, – шепчу я, и думаю, что он не услышит.

Но Диего не собирается обсуждать чувства. Он хватает за подбородок, жадно впивается в губы. Сминает, подчиняет. Его руки бесстыдно лапают меня. Пальцы требовательно задирают футболку и сдергивают бюстгальтер.

– Отпусти меня, – еле-еле проговариваю, но рот закрыт жестким поцелуем. Кусает до боли мои губы.

Хочу оттолкнуть, но не могу. Это единственное, что сейчас спасет меня от бесконечной грызни то совести, то ярости, а после поступающего хладнокровия.

– Диего, прекрати, – противоречу сама себе, обхватывая напряженные мускулы, прижимаюсь к его разгоряченному торсу.

Он резко разворачивает меня спиной, сдергивает тугую ткань джинсов. Дыхание перехватывает от остроты момента. Я знаю, что пути обратно нет, и остается лишь принять правила его игры. Пусть завтра я пожалею об этом, но сейчас…

Пальцы Диего проходятся по коже бедра. Дразнят, соблазняют. Внизу живота