Краткость их встречи не удивляла Арднора — так уж вела себямать, особенно в последнее время. Он собрался было уйти, когда хрип Неферызаставил его обернуться. Арднор замер с открытым ртом, не зная, что сказать.Мать почти скрылась в тенях, на ее лице отражались гнев и сосредоточенность.Жрица махала руками, словно пытаясь отогнать нечто невидимое.

— Прочь! — бормотала Нефера. — Убирайся!

На миг Арднору показалось, что он узнает висящий передматерью призрак... но тот немедленно растворился. Император испуганно уставилсяво тьму — что же он видел?

Нефера первой овладела собой:

— Ты что-то хочешь, сын?

Арднор медленно покачал головой:

— Ничего, уже ухожу.

Верховная жрица исчезла, а император, сжимая в руке указы,вышел в бронзовые двери. Но в последний момент он не выдержал и оглянулся, не впоисках матери, ушедшей своим коридором, а чтобы убедиться...

Чтобы убедиться, что призрак отца не летит за ним.

Ожидая возвращения Бастиана, Фарос решил потренироватьмередрейков. Оставленные взаперти рептилии уже готовились сожрать друг друга.Он собрал помощников и вооружился кнутом и факелом, остальным выдал копья,приказав всем держать секиры наготове, на случай неповиновения страшилищ. Дажеукус мередрейка вызывал смерть — их слюна содержала трупный яд и нечистоты.

Помощники не рисковали близко подходить к тварям, а Фаросразгуливал между ними как вздумается. К всеобщему удивлению, твари не нападалина него, видимо полагая неким опасным видом хищника.

Одна рептилия заупрямилась, и щелчок кнута подтвердил резкуюгортанную команду. От зловония мередрейков слезились глаза, многие натянули налицо повязки, одному Фаросу все было нипочем. Разведчики вернулись, когдапредводитель мятежников лупил палкой одну несговорчивую самку. Рептилия шипелаи высовывала длинный раздвоенный язык, показывая желтые зубы, но вскоре началавыполнять команды.

Резкий топот копыт взволновал чудовищ. Молодой самец решилвырваться на волю — гневно щелкнул хвостом и сбил одного воина с ног. Фаросмахнул остальным, приказывая загнать бунтаря обратно в стадо, а сам подбежал купавшему минотавру. Опытная самка уже бросилась к беззащитной жертве, ножестокий удар плети по голове остановил тварь. Пригибаясь и оглушительно шипя,рептилия вновь покорно отступила.

Фарос вытер пот и, передав факел и кнут, бросился кприбывшим разведчикам.

— Что случилось, почему такие лица?

Но он и сам уже все понял.

— Он мертв, милорд, — заговорил старший. — Все мертвы. ТелоБастиана разыскать не удалось, но следы ведут к отвесному утесу над рекой...

Фарос встревожился:

— Когда это произошло?

Старший, морщинистый ветеран с седой гривой, горькопроизнес:

— Возвращались домой, милорд.

Фарос фыркнул — значит, встреча произошла и Бастиана предалародная сестра. Он сам, потерявший всю семью из-за их амбиций, так и не смогпонять глубины зла клана Дрока. Бастиан всегда упоминал сестру и говорил, какта похожа на отца. Мариция подтвердила право зваться дочерью Хотака...

Итак, все кончено, время договоров осталось в прошлом. Дажеесли бы чума не смогла переубедить Фароса, убийство Бастиана все расставило посвоим местам. Теперь у него один путь — истребить семью, захватившую трон. Всенадежды на мирную жизнь для уцелевших минотавров рухнули — если Мариция неповерила брату, то с Фаросом и подавно не будет вести никаких переговоров.

Только битва положит конец затянувшейся вражде.

Фарос пошел прочь от разведчиков, по дороге пнув огромную, величинойс его голову, птицу. Та ловко увернулась и, отлетев на несколько футов, вновьуселась.

Птицы вернулись к Храму, облепив отвесные скалы и крышу. Онихранили молчание и только отлегали на безопасное расстояние, когда воиныгонялись за ними, а потом вновь возвращались.

Словно ждали.

Фароса крылатые очень раздражали, хотя он старался непоказывать виду. Предстояло много серьезных дел, в первую очередь необходимобыло связаться с капитаном Ботаносом и остальными. Сообщение дойдет черезнедели, если не месяцы, но другого выхода для горстки мятежников несуществовало, поэтому Фарос просто обязан был попробовать.

Найдя в обозе легиона чернила и пергамент, Фарос уселся всвоих покоях за стол и попытался составить нужное послание. Но слова не шли наум, текст получался корявым и примитивным. Словно в насмешку на стол плюхнуласьеще одна птица — Фарос попробовал ее поймать, но она взлетела и уселасьобратно, лишь когда минотавр прекратил эти попытки.

Усмехнувшись, лидер мятежников вернулся к работе, но прошличасы, все было безуспешно. Ничто из написанного не могло точно отразить егомысли.

Огорченный, Фарос ударил по столу кулаком. Крылатый соседзаволновался, но не улетел. Минотавр принялся рассматривать потолок, тихопроклиная всех Богов. До Ночи Крови ему приходилось браться за пероединственный раз — он давал расписку на крупный долг. Вот его отец был мастак писать...

— Если бы они могли услышать все от меня, — пробормоталФарос, — тогда у нас появился бы шанс...

— Услышать от меня! — раздался голос рядом.

Минотавр резко развернулся, разыскивая говорившего. Чернаяптица нахально пялилась на него.

— Кто это говорит? — крикнул он.

Ворон наклонил голову:

— Кто это говорит?

— Так теперь ты говоришь? — Фарос подозрительно прищурился.

— Ты говоришь? — сымитировал ворон. Лидер мятежников сприсвистом выдохнул.

Неужели Саргоннас подарил ему средство для общения?Наклонившись поближе к птице, минотавр четко сказал:

— Услышьте мои слова.

— Услышьте мои слова, — так же четко повторила птица,передавая даже интонацию.

В точку! Теперь сообщение будет доставлено напрямую.Минотавр начал медленно диктовать, рассказывая другим мятежникам о чуме ичудесном спасении именем Саргоннаса. О том, что только уничтожение Дома Дрокаможет прекратить этот кошмар... И клялся именем матери и отца

Птица не повторяла каждую фразу, а после того, как онзакончил, она лишь склонила голову, ожидая распоряжений.

— Говори, — приказал мятежник.