– Марьяна, где обещанный кофе? – позвала вдруг из палаты Алена Александровна.

– Несу! – рявкнула толстушка за спиной Анфисы. – Какая вы нетерпеливая! Я пытаюсь найти ваше любимое печенье, между прочим!

– Мое любимое печенье продается в автомате на первом этаже!

– Нашли девочку на побегушках! – фыркнула Марьяна, но тем не менее развернулась и направилась к лестнице.

Тут она раздраженно поглядела на поднос в своих руках и, подумав немного, вернулась к столу и поставила его прямо перед Анфисой.

– Покарауль, милая, – буркнула Марьяна. – Я сейчас вернусь! И не вздумай отпить! Будешь хорошей девочкой, я и тебе дам печенья.

Она ушла, а Анфиса, ошеломленная такой наглостью, проводила ее взглядом и только потом обратила внимание на поднос. На нем стояло два больших пластиковых стакана с кофе, накрытых прозрачными крышечками.

Удача сама шла к ней в руки! Анфиса довольно улыбнулась. Стаканы явно предназначались Егору и Алене. Недолго думая она вытащила из кожаного футляра флакон, который недавно продала ей Кадиша, и сломала сургучную печать на его горлышке. Они сами напросились!

В тот вечер аферистка по кличке Красотка наконец-то решилась отправиться в клыковскую больницу. Она уже несколько дней сходила с ума от беспокойства, ничего не зная о своем подельнике Шкворне. Последнее, что она о нем слышала, – то, что его упекли в больницу с многочисленными переломами.

Темная полоса в жизни и не думала заканчиваться. Неудавшееся ограбление музея лишило Красотку не только заработка, но и последнего друга, напарника. Конечно, Шкворня уже допросили, и, кто знает, может, он и ее сдал? В любое другое время Красотка уже была бы далеко от Клыкова, но сейчас у нее просто не было денег. Даже на обратный билет до Санкт-Эринбурга.

Ей просто необходимо было удостовериться, что Шкворень не заложил ее легавым. Они столько пережили вместе. Разве мог он так с ней поступить? Неужели придется каждую минуту дрожать за свою шкуру или можно спокойно жить дальше? Потому-то она и явилась в больницу и теперь заглядывала в каждую палату, надеясь увидеть своего бывшего соратника по различным проделкам. Сначала Красотка искала палату, у которой выставлена охрана, но таких не оказалось. Тогда она решила узнать о нем в приемном покое, но вдруг поняла, что до сих пор не знает настоящего имени Шкворня, не говоря уже о его фамилии. Эх, нелегка доля настоящей авантюристки!

Совсем уже отчаявшись, Красотка вдруг заметила главного врача больницы. Судя по бейджику на груди, звали ее Евгения Белявская.

– Вы кого-то ищете? – осведомилась она. – Часы посещения уже закончились…

– Уже нашла, – с важным видом кивнула Красотка. – Я навещала свою бабушку, бедняжка так слаба. А еще напугана!

– Напугана? Чем? – изумилась Белявская.

– Говорят, у вас тут преступников держат без всякой охраны! Бандита, который недавно пытался ограбить местный музей!

– О, – усмехнулась Евгения. – Можете успокоить свою бабушку. Его давно уже перевезли в Санкт-Эринбург. И держали его здесь под охраной полиции, чтобы он не смог просто так разгуливать по коридорам.

– Какое счастье, – натянуто улыбнулась Красотка. – Так и передам любимой бабулечке!

Белявская двинулась дальше, а Красотка облегченно вздохнула. Если Шкворень в кутузке, значит, он ее не сдал. В противном случае за ней давно пришли бы полицейские. Какой молодец! Нужно послать ему в тюрьму цветочки и вкусный торт.

У нее словно камень с души свалился. Красотка двинулась к лифту и вдруг заметила очень странную картину. Медсестра с прической каре стояла, склонившись, над двумя стаканчиками кофе и капала в них что-то из стеклянного пузырька. Сунув опустевший флакон в карман халата, она закрыла стаканчики пластиковыми крышками и, оставив их на столе, побежала к выходу на лестницу.

В это время из лифта вышла толстуха, лицо которой показалось Красотке очень знакомым. Она подошла к столу, взяла с него поднос с кофе и направилась в ближайшую палату.

Красотка замерла в недоумении. Что здесь происходит?

Она вспомнила толстуху! Марьяна, которая работала в местном краеведческом музее. Это она наняла их со Шкворнем, когда они изображали парочку медиумов. И она работала у Сухоруковой, очень приятной интеллигентной тетки, директрисы того самого музея. К счастью, Марьяна ее не узнала, ведь Красотка тогда щеголяла в бархатном балахоне, тюрбане и маске, скрывающей половина лица.

Но что эта медсестра подлила в кофе?

Красотка поравнялась с палатой и заглянула в приоткрытую дверь. Она увидела Марьяну, Сухорукову и Егора Зверева. С ними стояла и его дочь, известная актриса. Красотка обожала фильмы и сериалы с ее участием. Егор и Сухорукова уже взяли с подноса стаканчики с кофе и почти поднесли к губам.

– Стойте! – крикнула Красотка, сама не поняв, зачем это делает. – Не пейте!

Егор удивленно замер со стаканом в руке. Алена Александровна, успевшая сделать небольшой глоток, тоже застыла.

– А это еще кто? – нахмурилась Марьяна.

Оксана Зверева заинтересованно посмотрела на Красотку.

– Я видела, как вам что-то подлили в кофе… – пролепетала толстушка.

Брови Егора изумленно взметнулись вверх. Марьяна вытаращила глаза.

А Алена Александровна вдруг покачнулась и ахнула. Стакан вылетел из ее руки, и остатки кофе разлились по полу.

– Алена?! – испуганно воскликнул Зверев.

Сухорукова растерянно схватилась за грудь и медленно начала оседать на пол.

– Господи!!! – перепугалась Марьяна. – Что с вами?!

– Врача! – закричала Оксана, выбежав в коридор. – Кто-нибудь! Скорее сюда!!!

У палаты тут же появилось несколько медсестер. Пару секунд спустя примчалась и Евгения Белявская.

– Что случилось? – испуганно выдохнула она, увидев Алену Александровну, лежащую на полу.

– Кажется, сердце, – сказал Егор, держа Сухорукову за руку.

– Да ее отравили! – заявила Красотка. – Я же вам говорила.

Евгения тут же опустилась перед ней на колени, послушала дыхание, проверила пульс.

– Немедленно всем выйти из палаты! – скомандовала она. – Остаться только персоналу!

Зверевы и Марьяна пытались возразить, но их вытолкали из палаты. Красотка успела заметить, как Алене Александровне делают искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Санитары принесли дефибриллятор и сумку с медикаментами. От этой картины у Егора Зверева самого потемнело в глазах, он схватился за сердце.

– А если она умрет?! – испуганно произнесла Марьяна. – Что же я буду делать? У меня ведь кроме нее никого нет…