– Светопреставление, ипать… – вздохнул Кобылин. – Теперь вижу, что шахтеры не зря свои бабульки получают. Это не работа, это пинцет!

– Может, отведем машину подальше, командир? – спросил у Растова осторожный Помор. – А то как бы не засыпало…

Растов тоже успел об этом подумать. Но физических оснований для тревоги он не усмотрел – расстояние было все-таки порядочное. А то, что машину накрыло красно-коричневым облаком пыли, – так это ерунда, дождик помоет, по прогнозу вечером обещали…

Когда экскаватор углубился в стену на треть диаметра ротора, в монотонном рокоте сокрушаемой породы начали пробиваться новые ноты – рвались рельсы, ломались крепи, рушились в тартарары вагонетки.

– Пошла плясать губерния! – осклабился Игневич.

– Интересно, клонские экскаваторщики в наушниках активного шумопоглощения работают или как?

– Да уж наверняка. Иначе там с ума сойти можно за полдня. И заодно оглохнуть. Будешь одновременно и глухой, и сумасшедший…

Роту вызвал полковник Портной.

– Внимание всем экипажам! Мы приступили к вскрытию системы тоннелей! Прошу удвоить бдительность! Еще раз напоминаю, что стрелять на поражение нежелательно.

– Вас понял, – сонно сказал Растов.

Майор откровенно скучал.

Это были одни из немногих мгновений в его жизни, когда он пожалел, что пошел в армию. Растов внутренне разделял точку зрения Помора, согласно которой все партизаны давно разбежались и они сейчас возятся с опустевшим осиным гнездом. Но не говорить же это полковнику Портному!

Внезапно в наушниках закричал Листов:

– Вижу двоих! Бегут от правой штольни! На вид обоим лет по четырнадцать! Безоружные!

Растов принялся искать взглядом виновников, так сказать, торжества. Сквозь сплошную завесу пыли видно было плохо. Но вот наконец двое чумазых подростков, с лихорадочной прытью перебирая ногами, выбежали на свет. Теперь их можно было разглядеть.

Тот, что повыше, имел черты лица прямо-таки европейские. «Метис», – сразу подумал Растов. Копна рыжих волос над орехово-карими глазами, нос в веснушках, сложение повзрослевшего буратины, слегка недоструганного папой Карло в области плечей.

Второй, пониже, принадлежал к породе типичных клонских мальчиков – недокормленных, быстрых, чернявых, с живым взглядом за толстыми линзами очков. На нем были шорты цвета хаки – судя по идиотскому фасону со множеством незапланированных швов, явно перелицованные матерью из старой отцовской формы.

«И вот против этих нищих сорванцов мы выставили «тэ четырнадцатые»!»

Рыжего и чернявого тотчас перехватили автоматчики мобильной пехоты. Растов прямо-таки слышал, хотя, разумеется, слышать этого не мог, как бойцы потребовали у друзей сложить на землю оружие.

А те, размазывая закипающие от ужаса слезы по щекам, клялись, что оружия у них нет.

Портной, план которого начал наконец-то срабатывать, ликовал.

Он сразу же выбрался из своей бронемашины и, едва не срываясь на бег, быстрым шагом направился к пленным.

Дойдя до мальчишек, он перебросился с ними несколькими фразами, вслед за чем связался с Растовым.

– Они сказали, там внутри еще двадцать два человека. Сказали, есть среди них и раненые. Психическое состояние – сильно подавленное, – говорил полковник.

– Понял вас. Какие будут указания?

– Вы, майор, можете расслабиться. Я все решу.

– Как это понимать, товарищ полковник?

– Войду туда, поговорю с ними. Я ведь сам таким был! Еще и похлеще! Хулиганил напропалую! В интернате отмучился полтора года, в мастерских слесарных палец потерял. Психологию знаю этого всего… Вот этого «против всех».

– Ну, Бог в помощь, – сказал Растов. – Главное, «Сигурд» не забудьте.

– Обижаешь, майор, – сказал Портной обиженным голосом и отключился.

Август, 2622 г. Дошанские рудники Планета Тэрта, система Макран

Выполняя приказ полковника Портного, экскаватор прекратил работу.

Еще какое-то время грунт шуршал, сыпался, оползал. Потом все стихло, пылевая завеса неожиданно быстро осела, и Растов безо всякого ноктовизора смог разглядеть впечатляющую картину.

Рудник был вскрыт сверху донизу, да так, что были видны все ходы, штольни, лазы и вентиляционные шахты.

Чем-то все это неуловимо напоминало человеческий мозг после удаления крышки черепа из передачи «Занимательная анатомия для полуночников»…

Ну и, конечно, не обошлось без подземных вод. По опрокинутой клети лифта барабанила мутная белесая капель. Меж гнутых рельсов струился карминный ручей. Водопадом спускалась вниз охряно-желтая речушка.

Растов тревожно наблюдал за крепко сбитой фигурой полковника Портного.

Энергично размахивая руками, полковник поднялся по осыпи, уверенно перешагнул через ручей и вошел в единственный не загроможденный обломками отвор штольни.

Растов испугался было, что полковник столь же бодро прошагает дальше и исчезнет из глаз.

Но Портной, конечно, не был дураком.

Он встал так, чтобы за ним могли наблюдать и снайперы мобильной пехоты, и пулеметчики-танкисты.

Только сейчас Растов понял, что этим незапланированным и, в общем-то, ненужным актом личного героизма полковник пытается скрасить общую этическую безвидность операции.

Полковник заговорил, адресуясь куда-то в глубь штольни.

Его слова усиливал громкоговоритель экзоскелета. Но Растов совсем не слушал.

Он с тревогой поглядывал то на экран сводной тактической обстановки, то на многочисленные кротовины, вскрытые роторным экскаватором, то на рельсу, костью открытого перелома торчащую из глиняного отвала над входом в штольню, где стоял Портной.

Внезапно парсер тревожно пискнул, предупреждая о появлении новых целей в поле зрения.

Тут же встрепенувшийся Игневич крикнул: «У меня в прицеле трое!»

Из взводов доложили, что тоже наблюдают партизан.

И в самом деле, едва не в каждой второй кротовине теперь маячила замазанная глиной физиономия юного борца за меченосные и огневые идеалы зороастризма, религии мира и добра.

Причем, вопреки ожиданиям танкистов, все они были вооружены.

Поголовно!

Один пистолетом-пулеметом «Куадж». Другой – трофейным автоматом «Алтай». Третий – школьной мелкашкой. Четвертый – гарпунным ружьем для подводной охоты. Пятый – пистолетом…

Но самое главное: почти все мерзавцы держали под прицелом спину полковника Портного!

И если поверить в то, что пули «Куаджа» со ста пятидесяти метров не только попадут в русского офицера, но и пробьют пластины его экзоскелета, было невозможно, то вот, например, уже очередь из «Алтая» представляла для переговорщика известную опасность.