– Марго!

– Что, Эличка, дорогая моя, любимая Эличка, ты думаешь,я в него влюблена?

– Я подумала…

– Нет, я о нем и не вспоминала, а вот сегодня, точнеевчера, вспомнила, сама не знаю почему. Мне что-то скверно…

– Сходи к врачу. У тебя такой возраст… Мало ли что…

– Может, ты скажешь к какому? Физически я в норме, авот на душе… как-то погано.

– Это естественно, моя золотая. Тошка уходит из дому…И, что бы ты ни говорила, уходит не так, как тебе бы хотелось. И эта история сжурналом, как бы ты ни хорохорилась, больно тебя задела. И Даню она пришибла.Вот все вместе на тебя и давит. А к врачу все-таки сходи. Обследуйся.

– Эличка, я ненавижу всех врачей, кроме тебя.

– Но ты уже не в моей компетенции, детка.

На кухню вошел Даниил Аркадьич. Заспанный, небритый, хмурый.

– Привет! Меня обсуждаете? Ну виноват, бывает. Я же небуянил, а?

– Нет, вы не буянили, Даня.

– С какой радости ты так наклюкался?

– Я не помню. Я вообще ничего не помню. Голова раскалывается.Эличка, помогите!

Он повалился на стул.

– Хотите горячего бульона?

Марго вскипела. Вскочила, достала из холодильника бутылкуводки, налила ему полстакана.

– На, пей!

– Брезгуешь? Презираешь? Казнишь? Ну, прости, с кем небывает!

Он опрокинул в рот водку. Марго выбежала из кухни. Ей былопротивно.

Эличка закрыла за ней дверь.

– Даня, что с вами случилось? Вот, ешьте бульон, мажьтехлеб маслом.

– Вы святая женщина… А напился я потому… А впрочем,какая разница. Скажите, я вел себя пристойно?

– Я не знаю, Даня. Вас привел таксист, вы едвадержались на ногах. Марго отвела вас в спальню, и вы сразу заснули. НоБешбармак был в ярости, он так на вас лаял… А Марго пришлось выгораживать васперед гостями.

– Ох, черт! Вчера же были гости… Тошкины новыеродственники… Да, действительно… Отличился… Я все вам расскажу, только несейчас, потом, когда голова прояснится… Я должен многое обдумать.

– Хорошо, хорошо, обязательно, а сейчас подите в душ,побрейтесь, вам станет легче.

– А что за родня у Тошки?

Даниил Аркадьич не знал, что Гриша сын Богословской. Маргоскрыла этот факт от всех домашних, чтобы у них не возникло предубеждения противГриши.

Когда Марго заглянула на кухню, Дани там не было.

– Ему полегчало, он уже говорит членораздельно, чувствуетсебя виноватым… Ох, боже, Марго, я тоже виновата перед тобой, я совсем забыла…Вчера звонила Матильда, просила тебя с ней связаться, а я из-за всех волненийсовсем забыла. Она уверяла, что это очень важно.

– Что-то с Тасей?

– Она не сказала. Позвони, спроси. Я тоже подумала оТасе…

– Сейчас позвоню.

– Марго, я настоятельно прошу тебя приехать ко мне,дело очень важное, не терпящее отлагательств, – с места в карьер началаМатильда Пундик.

– Матильда, дорогая, что-то стряслось?

– Пока нет, но если стрясется, будет уже поздно!Приезжай немедленно.

– Но вы хоть намекните, в чем дело! – взмолиласьМарго.

– Не теряй времени, – и она бросила трубку.

Марго страшно перепугалась, мгновенно оделась и, даже непозавтракав, выскочила из дому, поймала машину и только тут сообразилапозвонить Таське на мобильник.

Та откликнулась сразу.

– Да, тетя Марго!

– Тась, ты где?

– Дома, сегодня же суббота… А что?

– Скажи, у тебя с Матильдой все нормально?

– Да, я была у нее позавчера, она сказала, что у менябольшие успехи и еще фантастическая музыкальная память… А почему выспрашиваете?

– Да она зачем-то срочно меня вызвала, я испугалась,что это связано с тобой. Но если нет, то… Мало ли что ей понадобилось… Тогдавсе, маме привет. Пока!

Таська похолодела. А вдруг Пундя прознала каким-то образомпро их роман и хочет настучать тете Марго? Хотя тогда она, наверное, настучалабы маме? Да нет… В конце концов, Пундя знает тетю Марго с детства, у них и доменя были какие-то отношения.

– Кто звонил? – спросила Аля, выходя из ванной.

– Тошка, – соврала Тася. Так, на всякий случай.

– Матильда, ради бога, что случилось? – с порогаспросила Марго.

– Хочешь кофе?

– Хочу! И если можно, какой-нибудь бутерброд, я неуспела позавтракать, и меня слегка мутит.

– Бутерброд? Разумеется. Терпеть не могу подаватьпустой кофе. И бутерброд, и мое печенье, и фрукты. Тебе, как я понимаю, тоже непо душе модные штучки с раздельным питанием? Одобряю, ты и так в хорошей форме.Вот видишь, как я тебя ждала?

Стол был накрыт весьма изысканно – старинный фарфор,серебряная сахарница и сливочник, салфетки в фарфоровых кольцах, серебрянаясухарница с Матильдиным знаменитым печеньем. Все как всегда. Марго немногоуспокоилась.

– Пей кофе, бери сыр. Мне моя ученица привезла из Парижа.Ветчину бери. Это, конечно, не та ветчина, какую когда-то продавали у Елисеева,но все же вполне недурная. А ты, верно, и не помнишь ту ветчину… –мечтательно проговорила старая дама.

– Не помню, Матильда, а как Тася?

– Тася? Это мое счастье, такой девочки у меня давно небыло, а может, и никогда. Феноменальные способности и никаких фанаберий. Всесхватывает буквально на лету. Кто бы мог подумать, что она еще в начале лета незнала ни одной ноты? А какая память… Мать у нее, правда, недалекая особа. Совершенноне понимает, что родила мировую диву.

– Матильда, ну уж сразу…

– Знаешь, Марго, по-моему, я не давала никогда никомуповода сомневаться в моих суждениях. Если я говорю, что из нее выйдет мироваядива, значит, так тому и быть. Конечно, с каждым человеком может что-тослучиться, но я надеюсь, что с Тасей все обойдется. Ах, как бы радовался Саша,если бы дожил… Ну, ты насытилась?

– Вполне, спасибо, все было, как всегда, великолепно.

– Одну минутку.

Старая дама выплыла из комнаты и вернулась, неся в рукахбольшой желтый конверт.