— Симпатичный мужик. Жил за границей с предками, почуялвеяние, учился в Гамбурге, там академия есть какая-то. Чему учат, не спрашивай,но в кабинете диплом у него висит в рамочке, и местные экстрасенсы, которых унас словно грязи по осени, очень его уважают. Все, как один, у него учились. Я,кстати, тоже. Он что-то вроде школы открыл. Девять месяцев учишься за вполнесносные деньги, а затем ты уже дипломированный маг и волшебник. Скоро у каждогожителя нашего города будет персональный экстрасенс.

— А со Светланой он знаком не был? — спросила я.

— Вряд ли… Зачем ей Вадим, когда они с Паисией такподружились, что та до сих пор оплакивает ее в психушке.

— Шутишь?

— Насчет психушки? Ничего подобного. Сначала онастрадала молча, потом начались отклонения. Первыми их заметили мы, потом и онасогласилась, что они имеют место, и добровольно заключила себя в клинику дополного излечения.

— У Светланы была подруга, Агнесса…

— Экстрасенс, что ли? Имя подходящее.

— Нет, там дело хуже. Она борется с дьяволом.

— Все на борьбу с нечистой силой? Актуально. Нет, неслышала. Если хочешь, я поспрашиваю.

— Поспрашивай, только интеллигентно и ненавязчиво.

— Я тебе клянусь, у нас вполне приличная лавочка. Даженалоговая с этим согласилась. Никакого криминала, сплошной оптимизм. Вадимпомешан на позитивной психологии.

— Это когда с утра встаешь и говоришь: «Я привлекаю всвою жизнь только любовь, радость и счастье»?

— О-о, и тебя пробило! — хихикнулаНаташка-Диана. — «Высшая радость — дарить радость другим» — вот его любимоеизречение. Я тебе больше скажу: он в это верит. Так что у нас тут толькосветлые силы по коридорам бродят. Мобильный у тебя есть? Оставь номер, будетчего рассказать, позвоню.

Я вышла из кабинета с просветленным лицом.

— Спасибо огромное, — сказала с чувством девушкамна входе. Обе мгновенно прониклись и улыбнулись так счастливо, что у меня наглазах выступили слезы умиления.

— Приходите к нам еще, — предложили они.

Алексей Дмитриевич наблюдал за этим действом с несколькоочумелым видом.

— Зря вы не пошли, — укорила я его. — Столькосчастья — и всего за восемьсот рублей.

— Вы уже знаете угол, за которым вас подстерегаетлюбовь? — заботливо спросил он.

— Конечно. Постараюсь там не появляться. Нам нужнанекая Паисия, которая сейчас предположительно в психушке.

— Она выписалась, — покачал головой Ковалев, а яуважительно покивала.

— Вы неплохо осведомлены.

— По-вашему, это недостаток?

— Вы представляетесь мне человеком, целиком состоящимиз достоинств. Кстати, вы не в курсе, где живет эта Паисия?

— Сейчас узнаю, — буркнул он. Когда мы устроилисьв машине, адрес у него уже был. — Смею напомнить, уважаемая СветланаСергеевна, что наши передвижения по городу вряд ли остались незамеченными. Покрайней мере, в ближайшее время в соответствующих органах об этом узнают и ввосторг не придут.

— Боитесь, что шею намылят? — улыбнулась я.

— Мне бояться нечего. В должности меня понижать — зрястараться.

— Это верно. Тогда что за странные волнения?

— То ли вы совсем дурочка, — вздохнул он, —то ли…

— Что? — не дождавшись продолжения, спросила я.

— Поживем — увидим, — без энтузиазма ответилАлексей Дмитриевич.

— Долго смотреть собираетесь? — съязвила я.

— Пока не надоест.

— Оптимистично. Говорите, куда ехать.

Паисия, а в миру Волкова Анна Витальевна, проживала в частномдоме на окраине города. Мы потоптались возле запертой калитки, звонок накоторой отсутствовал.

— Что будем делать? — проявил интерес Ковалев,оглядываясь. Эта его манера продолжала меня тревожить.

— Вы свистеть умеете?

— Умею.

— Ну, так свистните. Может, тогда кто-нибудь обратит нанас внимание.

Он посмотрел на меня так, точно пытался решить: шучу я илиговорю серьезно. Потом взял и по-разбойничьи свистнул.

— Здорово, — ответила я. — Правда, толку отэтого я не вижу.

Я всерьез прикидывала, смогу ли перемахнуть через ветхийзаборчик, но тут дверь дома открылась, и на крыльце появилась пожилая женщина втеплом халате.

— В чем дело? — сурово спросила она.

— Волкова Анна Витальевна здесь живет?

Женщина довольно долго молчала, затем подошла к калитке, нооткрывать ее не спешила.

— Допустим, — сказала настороженно. — А вамона зачем?

— Мы из милиции, — нагло соврала я и,застыдившись, улыбнулась.

— Документы у вас есть?

— Алексей Дмитриевич, у вас есть документы? Я своизабыла.

С большой неохотой Ковалев извлек удостоверение и протянулженщине. Та на него мельком взглянула, особого интереса не проявив.

— Я больной человек, мне нельзя волноваться.

— У нас всего несколько вопросов. Можно войти?

— Зачем это? — насторожилась она. — Спрашивайтездесь.

— Здесь довольно прохладно. Может, мы все-таки войдем?

— У меня не прибрано. Спрашивайте, что хотели.

— Вы хорошо знали Светлану Старостину? Она приходила вэзотерический центр, где вы работали.

— Светлану убили. Вы что, не знаете? Хорошамилиция, — Мы, собственно, по этому поводу…

— Ее убили, — перебила женщина. — И убийца досих пор не найден. Я ее предупреждала, но она и слышать ни о чем не желала.

— О чем предупреждали?

— О том, что она во власти отрицательных энергий.Подобное притягивает подобное. Неудивительно, что она стала жертвойсумасшедшего. С этим не шутят. И нечего ухмыляться, — нахмуриласьона. — В некоторых вещах я понимаю гораздо лучше, чем вы.

— Не сомневаемся, потому и обратились к вам.