— Нет. Он заглянул в кабинет, увидел ее, извинился ипопросил меня на минуту выйти.

— Ничего необычного. Вы как считаете?

— Разумеется, ничего необычного. Но когда она ушла, онопять зашел и расспрашивал меня о ней.

— Интересовался ее именем, чем занимается?

— Нет, конечно. Мы не задаем таких вопросов клиентам.Он спросил, в чем ее проблема, потому что его, как и меня, поразила ее аура.

— Ах, вот что. Аура была какой-то необычной?

— Еще бы. Женщина находилась в опасности. Такая аурабывает у тяжело больного человека. Я даже сомневалась, справлюсь ли я.

— И он предложил помощь?

— Он очень деликатный человек. Мы просто обсудили, чтоследует предпринять. Разумеется, он не отказал бы мне в помощи, если бы я кнему обратилась. Видите ли, Вадим Аркадьевич сейчас практикует мало. Онпреподает, пишет книгу и только в случаях, которые его чем-то заинтересуют…

— Светланой он заинтересовался?

— С ней продолжала работать я.

— И о ней вы больше не говорили?

— Только после ее смерти. Но однажды я видела ихвместе.

— В центре?

— Да. В коридоре.

— Они разговаривали?

— Возможно, но не уверена. Я вышла из кабинета иувидела их в конце коридора. Тогда я подумала, что у него возник к ней интерескак к женщине. Обычно он очень сдержан, а тут улыбался… Она ведь была оченькрасивой, а он молодой мужчина.

— К тому же аура у нее совсем никудышная, есть поводпообщаться.

— Вот именно. Стремление помочь, сострадание частовызывают чувство влюбленности.

— То есть, по-вашему, он был влюблен?

— Не знаю. Но именно он сообщил мне о ее смерти. Я нечитаю газет и ничего не знала. Разумеется, я слышала об убийстве, о нем говорилвесь город. Но я не знала, что именно ее убили, Я даже фамилию ее не знала.

— Как он вам сообщил об этом?

— Вызвал к себе и сообщил. Он очень переживал, ячувствовала. Сказал, что будет следствие; и советовал мне, если придут измилиции, очень подробно рассказать им о наших разговорах. Сказал, что я ничегоне должна скрывать. Любая мелочь может быть важной. К тому моменту мы уже давноне встречались, Светлана перестала приходить в центр за несколько месяцев догибели.

— Почему?

— Это все Агнесса, — недовольно буркнулаАнна. — Она настоящий энергетический вампир. А Светлана попала под еевлияние.

— Вы с ней знакомы?

— Светлана приводила ее.

— У нее тоже были проблемы с аурой?

— Если бы только это. Страшная женщина. Черная душа.

— Светлана считала ее святой.

— Как бы не так! Сущая дьяволица. А Светлана всецелобыла под ее влиянием. От этого и все проблемы. Агнесса просто высасывала из неевсе жизненные силы.

— Если я правильно поняла, Светлана не разделяла вашегомнения и поэтому перестала приходить к вам.

— Вот именно.

— А вне центра вы общались?

— Конечно, нет. Я переживала за нее, надеялась, что онавернется. А потом Вадим Аркадьевич сказал мне о ее гибели.

— Из милиции к вам приходили?

— Несколько раз. Но мой рассказ не показался иминтересным. Они даже не слушали. А потом начались эти сны.

— До разговора со следователем или после?

— Она приснилась мне в первую же ночь после разговора сВадимом Аркадьевичем. Я не удивилась, ведь я думала о ней. Меня удивил сам сон.Потом он начал повторяться, и я поняла, что он должен что-то значить. И всерассказала следователю. Он сначала усмехался, а потом посоветовал мне лечиться.Все стали смотреть на меня как на сумасшедшую, и я испугались, потому что немогла разгадать свой сон. Кончилось все психиатрической больницей. Не думайте,я ни на кого не в обиде. Просто теперь я испытываю удовлетворение. Я несумасшедшая. Странно, что Учитель не понял очевидного и болтал всякую чушь, какпрочие. А вы.., выше.

Анна смотрела на меня влюбленными глазами и вроде быготовилась заключить в объятия. Это встревожило меня больше недавних озарений.

— Как выглядит ваш Вадим Аркадьевич? — отвела я еевнимание от себя очередным вопросом.

— Молодой, очень интересный. Гипнотический взгляд. Оночень талантливый. У него прекрасные руки, он исцеляет людей…

— Брюнет? Одет во все черное?

— С чего вы взяли? Он одевается очень элегантно. Онведь жил за границей. Будь я помоложе, непременно влюбилась бы в него. Волосысветлые, карие глаза. Очень мягкий, интеллигентный человек. Женщины от него безума.

— Что ж, — поднимаясь, сказала я. — Большоевам спасибо.

— Вы что, уходите? — вроде бы не поверила Анна.

— Боюсь, мой спутник меня заждался.

— Но…

— Обещаю прислушиваться к себе, и, если будет знак, явам непременно сообщу.

Мне показалось, Анна расстроилась. Однако никакие силынебесные не заставили бы меня задержаться здесь еще хоть на минуту.

Участковый нервно прогуливался возле машины. Чувствовалось,что ему сие занятие изрядно надоело, но высказывать свое недовольство онпоостерегся, только спросил:

— Ну, что?

— Святой воды не держите? Самое время хватить стакан.

Он достал из кармана фляжку и протянул мне.

— Не уверен, что святая, но помогает даже лучше.

— Что это за гадость? — с подозрениемпринюхиваясь, спросила я.

— Гадость… Это водка.

— Приличные люди пьют коньяк.

— Пейте, что дают.

— Обойдусь, — ответила я, возвращая фляжку.

Мы сели в машину. Ковалев смотрел хмуро, явно чего-тоожидая.

— О чем вы болтали столько времени? — не выдержалон.

— О мире живых и мире мертвых. Кстати, да будет вамизвестно: я — проводник. Что вы глаза таращите? Женщина видела меня во сне иждала моего посещения. А злые менты решили, что она спятила.

— Надеюсь, у вас-то с головой все в порядке?