— Надо бы все-таки с ним разобраться, — хмурилсяВовка.

— Охота тебе связываться. Проспится мужик, в головепросветлеет…

Веселой беседы не получалось, не помогла и принесеннаяВовкой бутылка. Мы пить отказались. Вовка выпил и тяжело задумался, надополагать, строил планы мести. Тут и появился проводник. Постучал, вошел исказал:

— Девушка, если не передумали, можете заселяться.Ребята не против. Они в соседнем вагоне в карты играют и ночевать вряд липридут…

— Спасибо, — поблагодарила я, с готовностьюподнимаясь.

— Может, у нас останешься? — спросил Женя. Моичары наконец возымели действие.

— Нет, я к дамам, — с улыбкой ответила я.

— Давай помогу, — предложил свои услуги Вовка.

— Не надо, вдруг этот тип там болтается, чего дорого,опять пристанет. Сумка не тяжелая, я справлюсь.

— Я донесу, — сказал проводник. В этот вечер я шланарасхват. Он подхватил сумку, я простилась, и мы пошли в купе. В тамбуре Макскурил в компании молодой брюнетки, я едва заметно кивнула. Он прикрыл веки.

— Ребята свои вещи перекинули к вам в купе, —сообщил проводник. — Ваша полка нижняя…

— Спасибо вам большое.

Я постучала, женский голос осветил «да», и я вошла. Женщиналет пятидесяти застилала постель, ее дочь устроилась на верхней полке иотвернулась к стене; заслышав меня, взглянула мельком и поздоровалась.

— Здравствуйте, не помешаю? — широко улыбнулась я.

— Что вы, мы очень рады. Ребята вроде бы неплохие, давыпить любят. А нам, сами понимаете, поспокойнее — получше. Ваш рюкзак мужчинапринес, поставил под полку.

— Спасибо, я знаю.

Она продолжила возню с постелью, а я подняла полку,расстегнула рюкзак, достала из него матерчатую сумку и кейс. Тот, что вез Макс,был подобием того, что я получила от дяди Юры: много макулатуры и немногобаксов, уложенных так, что не придерешься. Макс у нас на все руки мастер.

Кейс Макса я переложила в свою сумку, а позаимствованный уЖени сунула в сумку Макса и застегнула «молнию». Рюкзак свернула и тоже убралав сумку. Переоделась, поверх махрового халата набросила кофту, через плечоперекинула полотенцу, свернула одеяло и, подхватив его под мышку вместе ссумкой Макса, вышла из купе. Выглядела я копной сена, и разглядеть сумку пододеялом мог столько очень проницательный человек. Кстати, он вполне может бытьсовсем рядом.

Проводник в своем купе выяснял отношения с очень сердитойженщиной, тамбур был пуст, но Макс как раз выходил из туалета. Я перехватилаодеяло, левой рукой поставила сумку к стене и, прикрывая ее своим телом, ногойтолкнула к Максу, Он легко ее подхватил.

— Сматывайся, — прошептала я. Макс кивнул и исчезв тамбуре. Если мы напутали и Женька все-таки не курьер, будет смешно.

Проводник наконец отделался от гневной дамы, и я смоглаподать голос:

— Можно одеяло поменять? Это влажное.

— Ни одного нет, сами посмотрите, если не верите…

— Жаль, — загрустила я.

— А вы в первом купе поменяйте, ребят все равно нет…

— Неудобно без хозяев, там же их вещи.

Я вернулась в свое купе, женщина уже легла.

— Хотела одеяло сменить, — пояснила я.

— Все сырое, будто нарочно намочили, —откликнулась она. — Безобразие, на белье смотреть страшно, а не толькоспать на нем. За что деньги платим?

Мы посокрушались немного, и я пошла умываться.

Возле туалета встретилась с Женей.

— На покой? — улыбнулся он.

— Пора.

— До завтра.

— Спокойной ночи.

Мое пожелание было несбыточным, когда вокруг такие дела…

Я вышла из туалета и едва не налетела на проводника. Онхмурился и бормотал под нос ругательства.

— Что случилось? — спросила я.

— Кто-то дверь открыл. Самоубийцы чертовы, на что онаим понадобилась… на два вагона хоть бы один трезвый мужик.

— Любит народ выпить…

Я посмотрела в окно, поезд шел в гору, но скоростьприличная. Надеюсь, Максу повезло.

Я пыталась уснуть. Не тут-то было. В одиночестве вдруг сталоневыносимо страшно. Женщины спали, а купе даже не запирается как следует. Есликейс проверяли, то уже знают, что курьер я липовый. А если они следили за моимипередвижениями по вагону и смогли вычислить Макса? О Господи… Лучше об этом недумать. А если они только увидели кейс, а открывать не стали? Считают, чтокурьер я? И придут ночью. Или встретят на вокзале. Или решат проводить доместа? Для меня предпочтительней последнее. Ввалиться в купе ночью не оченьумно: три женщины поднимут визг, взбудоражив весь поезд. Хотя можно сделатьтак, что ни одна из нас рта раскрыть не успеет. Об этом тоже лучше не думать.

Прыть неведомых врагов должны сдерживать Полифем сподручными. Перестрелка в поезде им вряд ли нужна… Вся беда в том, что они менязнают, а я их нет. А что, если эти женщины… бред. Полифем не подает признаковжизни, сидит безвылазно в купе. Хотя о том, что я умудрилась познакомиться сЖеней, наверняка осведомлен. Почему не вмешался? Боится таким образом указатьна настоящего курьера? Может, зря я трушу, и никаких врагов здесь вовсе нет?

Хоть бы Макс уже добрался до человеческого жилья и был вбезопасности… Неужели его выследили? Уснуть бы…

Помучившись еще немного, я потянулась к часам. Пятнадцать минуттретьего. Самое жуткое время. Нечисть гуляет, и бандитам раздолье. Кто-топрошел по коридору… или показалось? Дверь скрипнула… ну и что? В туалет бы надосходить. Покидать относительную безопасность купе было страшно. Я помучиласьеще полчаса и решительно поднялась. «Чему быть, того не миновать», как говорилмой папа.

Я накинула халат и вышла в коридор. За окном быстропромелькнули огни, видимо, какой-то поселок. Я поежилась и пошла к туалету.Тишина, если не считать мерного перестука колес. Из купе проводника слышалсяженский смех, мужской голос произнес:

— Да ладно… — и все стихло.

Дверь туалета приоткрыта. Я потянула на себя ручку ипоначалу даже не поняла, в чем дело.