— Слабость крепости в дереве. Подожженные стрелы… Да если еще Стрибог проявит свой крутой нрав и нашлет ветер на городище, то все пламенем охватится. Не до обороны будет.

— От того, насколько могли, защитились, Вавула, — ответил Дедил, — стены решили ставить две, одна выше, другая ниже, за высокой. Срубы же обмазать глиной, на крышу соломенную насыпать землю, она не горит. К тому же возле ворот, у ограды и у жилищ поставим чаны с водой. Где полыхнет, ближние ратники затушат. Воды да чанов с бадьями хватает, ров, что с Оки внутри городища прорыли, водоем большой. Ну а Стрибога умилостивят волхвы.

— А как решили назвать крепость? — спросил Коваль, — или покуда не думали о том?

— Вольным городищем порешили назвать поселение, — улыбнулся Кобяк.

— Вольным? То добре. Лучше не придумаешь.

— Как закончите, всех перевезем в городище и сразу же сожжем старые села, дабы не поминать их и не оставлять на глумление хазарам. Соберем вече, порешим объединенными родами, как назваться и кого вождем избрать.

Вавула кивнул:

— Понятно, значит, нам идти на восток?

— Да, там работы меньше, управитесь быстро, коли будет надо, мужиков еще дадим, ныне свободные есть.

— То решу, когда на месте буду. А тебе, отец, — обратился Вавула к Зарубе Дедилу, — след наладить подвоз провизии из городища, а можно и жен наших прислать, дабы готовкой занимались. И нам веселее будет, и трапеза вовремя.

Дедил взглянул на Кобяка:

— Как мыслишь, Кобяк?

— Сын твой верно говорит. Надо женок им на восточный перелаз прислать вместе с провизией. Не дело гонцу туда-сюда мотаться.

— Ну, так и сделаем.

Старейшины с небольшим отрядом, объезжая волчьи ямы, двинулись к городищу Вольному.

Вавула отдал команду собираться. Следовало переходить на восточный перелаз.

По пути заехали в новое городище и удивились: все здесь было любо, чисто, добротно обустроено. Загоны для скота летние, овины зимние, конюшни. Скот пасся на северных пастбищах. Там уже пахали, сеяли яровые, которые называли зимниками. То была рожь. За стадами, отарами и табуном коней ходили отроки или молодые мужики. Женщины на мысу, на сделанных специально мостках, полоскали белье. Люди постепенно привыкали к новой жизни. Из жилищ были в основном полуземлянки, но больших, чем раньше, размеров. Они походили на врытые в землю дома. Да так оно и было. Срубы ставили в ямы, полы делали из досок.

На отшибе поставили кузню. Она дымила, изнутри доносился стук молотов.

Жены с радостью встречали своих мужей и со смехом тащили их в полуземлянки. Соскучились. Так же и Вавула, и Сидор. От Алены Коваль узнал, что в городище после веча намечается новая свадьба.

— Сияна замуж выходит, — радостно объявила Алена.

— Вот как! И за кого?

— За того, с кем вы нас освободили.

— Неужто за Первушу?

— Да. У них полуземлянка недалеко от дома Дедила. Они уже живут вместе. И правильно. Чего мыкаться? Порешили жениться, так живите открыто. Стыда в том нет.

— Правильно-то правильно, только мы с Ковалем хотели Бахаря с Голубой свести, дабы нам с тобой не мешала жить дочь гончара.

— А она и не помешает, у Голубы уже есть жених.

— Кто же?

— Белоус.

— Гриня? — удивился Вавула.

— Да.

— Тогда все правильно, без оговора.

Наутро обоз из трех телег с женами, провизией, инструментом, пологами от дождя в сопровождении двух десятков мужиков двинулся к восточному перелазу.

Там обустроились основательно. И работалось веселее. Возвращались вечером не в шалаши одинокие да холодные, а в землянки, наскоро вырытые, к женам — теплым да любимым.

На восточном перелазе сделали все как на западном. И в лесу, и на дороге. На то ушло десять дней, и в неделю (воскресенье) начала серпеня вернулись в городище, представив старейшинам дело рук своих. Все роды переехали в новое поселение. Старые села сожгли, принеся их в жертву богам.

Наступил черед определяться, как пойдет новая жизнь на новом месте. Для этого старейшины собрали вече. В центре — волхвы: Светозар, Шевляга, Голубь, старейшины Дедил, Кобяк, Сергун. По кругу — выбранные мужики от родов. Ожидался спор великий, но прошло все спокойно. В совместных трудах, перед нависшей хазарской угрозой и грядущим общим проживанием, в котором хочешь не хочешь, а роды смешаются, все насущные вопросы разрешились быстро.

Волхв из бывшего Заледово предложил назваться по названиям селений. Вышло Ва — Вабежа, Ру — Рубино, З — Заледово — варузы. Название пришлось по нраву многим. Были, конечно, противники, но большинство новоселов название приняли. Теперь в городище Вольное проживало племя варузов.

Выбирали из старейшин и двух заслуженных мужей. А также порешили, что в дальнейшем званию этому быть наследственным, то есть правление и воеводство будет переходить от отца к старшему сыну. Коли такового у вождя не будет или он не станет устраивать селян, то тогда пройдут новые выборы. Женщины к ним не допускались.

С небольшим перевесом народ избрал первым вождем первого городища Зарубу Дедила, учитывая его заслуги в стычке с хазарами. Кобяк и Сергун становились его помощниками, воеводами, они составляли малый совет и имели довольно много полномочий, но больше в своих родах, которые не распускались, а, напротив, усиливались. В большой совет, что должен был решать важные вопросы до вече, избирались по три достойных мужа из каждого рода.

Вече закончилось. Волхвы объявили праздник. И тогда народ по мосткам через овраг, заполненный водой, впервые пошел на общее капище в лесу — круглой формы святилище, куда были перенесены идолы — деревянные столбы с изображениями богов. Тут же был устроен алтарь — место жертвоприношения, рядом предметы ритуала — оружие, орудия труда, украшения.

Люди собрались на третище, месте, отделенном рвом от капища. Там же волхвы развели жертвенный костер и принесли в жертву богам Перуну и Яриле коня. После его сожжения мясо было роздано людям. Кости оставили для гаданий, какие-то закопали.

Вернувшись с капища, племя устроило праздник, кровное гуляние с потешными боями и хороводами. Всеобщим весельем ознаменовалось окончательное создание городища Вольное племени варузов.

Столица Хазарского каганата город Хамлых состоял из двух частей, поделенных рекой. Старую западную часть окружала крепкая стена, имевшая четверо ворот, двое из которых выходили к реке Итиль (Волга), двое других — в степь. Те, что считались первыми из двух степных, были направлены к поселению тархана Ильдуана, Сарсин.

Большинство хазарской знати имело жилища как в крепости, так и в ближайших поселениях. Также в западной части города стояла стража из пяти тысяч воинов. Стража располагалась рядом с жилищами знати.