— Зато вы очень хорошо о нем осведомлены. Талитература, которую мы нашли у вас в тумбочке…

— Это легально изданные произведения.

— И “Майн кампф”? — тотчас же подловил Забелинжалкого человеконенавистника. — Насколько мне известно, распространениеэтой книги запрещено.

— Я купил ее в начале девяностых. Нравы тогда былизначительно либеральнее.

— А все остальные издания?

Книги, выуженные из тумбочки сторожа, не отличались особымразнообразием: “Некрономикон”, “Сатанинская Библия”, “Сборник литаний и молитвКульта Люцифера”… И целая кипа отксерокопированных брошюр сходнойнаправленности.

— Я много лет занимаюсь изучением сатанизма. И дажесобираюсь опубликовать комментарии к “Сатанинской Библии”.

— Почтенное занятие, ничего не скажешь. Вы закончилиуниверситет?

— Психологический факультет. Но в последнее времяспециализировался по шумеро-аккадской мифологии. Отголоски некоторых шумерскихкультов мертвых можно найти в знаменитом “Некрономиконе”…

Глаза оголтелого адепта шумеро-аккадской мифологиизаблестели так нестерпимо, что Забелин зажмурился. На своем веку в Управлениион повидал парочку серийных убийц и с десяток маньяков помельче. И мог суверенностью утверждать, что именно этим они и отличались от остальных людей —таким вот торжествующим блеском в глазах. Блеском высшего знания о том, что женаходится за Чертой.

За чертой смерти.

— И что же там находится, за чертой смерти? —спросил однажды Забелин у одного из своих подследственных, обвиняемого вубийстве пяти человек.

— Жизнь, — ответил тот.

Через полгода он повесился в камере.

— …В том самом “Некрономиконе”, который лежал у вас втумбочке, — сказал Забелин и поморщился: то ли парень действительнодурачок и не понимает, что над ним нависло. Или просто косит под дурачка. Аумники, косящие под дурачков, — только лишний геморрой для следствия. Современем, конечно, расколется, но нервы потрепать — потреплет.

— Я объяснял вам, я профессионально занимаюсь теориейсатанизма.

— Только теорией? Не применяете знания на практике?

— Я никого не убивал.

— Значит, вас не было около двух суток, — перевелразговор Забелин.

— Чуть меньше, если быть совсем точным. Я уехал всубботу утром и вернулся сюда вечером в воскресенье.

— И вернувшись, не заметили ничего необычного?

— Нет. Я очень устал. Сразу же лег спать.

— И на второй этаж не поднимались?

— Нет. Я вообще нечасто там бываю.

— Как долго вы работаете сторожем? Спасский на секундузадумался.

— Около года. Хотя я не вижу особого смысла в этойсвоей деятельности. Дом законсервирован, мебель вывезена, красть здесь особеннонечего.

— И все же вы продолжаете работать.

— Да. Это очень выгодное место. Приличная зарплата,минимум обязанностей и масса свободного времени.

— На изучение сатанинских культов, — поддел СпасскогоЗабелин.

— Не только.

— Вас нанял на работу хозяин особняка?

— Нет. Хозяина я никогда не видел. Говорят, что, покаеще строительство было не закончено, с ним произошла какая-то темная история. Вподробности мне вдаваться не хотелось.

— Тогда кто же вас нанял?

По лицу Спасского пробежала легкая усмешка.

— Она и нанимала.

— Что значит — “она”? — опешил Забелин.

— Девушка… та самая, которая…

— Вы хотите сказать, что именно гражданка Алексеева…

"Скверно, должно быть, я выгляжу, — подумалЗабелин. — Глаза из орбит, и язык во рту не помещается… Вот это сюрприз,мать его за ногу!..”

— Что же вы раньше… — Забелин мог бы многое сказатьсатанисту-теоретику, но только махнул рукой.

— Не знаю, почему я этого не сказал. А разве вы всегдаможете объяснить свои поступки? — Похоже, сейчас Спасский говорилискренне.

— А теперь, значит, решили об этом рассказать.

— Вы ведь все равно все установите.

— Ну хорошо. На работу вас наняла гражданка Алексеева.Елена Сергеевна.

— Я знал ее под другим именем. И не ты один!

— Под каким же?

— Мицуко. Она называла себя Мицуко.

— Она приезжала сюда?

— Нет. Никогда. Мы встречались в городе. Раз в месяц.Всегда в одном и том же месте. В метро, на выходе из “Маяковской”.

— Вот как! Ей было удобно встречаться с вами в метро?

— Думаю, это мне так было удобно. Я живу недалеко, наРубинштейна. Мне так было удобно, а она не хотела лишний раз меня напрягать.

Забелин едва не засмеялся в лицо ушлому парню. Похоже, потравле басен этот карманный Гиммлер не имеет себе равных!

— И откуда такая забота?

— Дело в том, что я был одиннадцатым. Одиннадцатым изкандидатов на должность сторожа. И первым, кто согласился здесь работать.

— Что так? — по инерции спросил Забелин, хотя ибез его вопроса все было ясно.

Зловещий лабиринт коридора, архитектура, заимствованнаяпрямиком из фильма ужасов, скульптуры и барельефы, от одного присутствиякоторых хочется пить водку декалитрами. Даже сейчас, когда на улице октябрь,довольно приличная погода и есть какой-то намек на солнце, — и то кровьперманентно стынет в жилах от всего этого дьявольского великолепия. А чтотворится здесь зимой и поздней осенью? Не каждый человек согласится добровольнообречь себя на заточение в этом склепе. Тут и у здорового крыша поедет…

— Дом мрачноват, — мечтательно произнес Спасский.

— А для вас оказался в самый раз.

— Для меня — да.

— И как же вы вышли на нее?

— На кого?

— На девушку? Ну, и на работу, разумеется.

— По объявлению. Знаете, такие бесплатные газеты…“Центр-плюс” называются. Их в почтовые ящики кладут… По-моему, у меня онагде-то сохранилась.

— И что же было в газете?

— Требуется сторож и все такое… Оставьте свое сообщениена пейджере, вам перезвонят. Я оставил. Мы встретились с хозяйкой… Приехалисюда. Я все осмотрел, сказал, что согласен. Обговорил с ней условия. Она даламне деньги вперед. И ключи от дома. Рассказала, что к чему. Потом мывстречались с ней во второе воскресенье месяца, она передавала деньги. У“Маяковской”, я уже говорил…

— Только она?