– Всему научиться невозможно, – сказал святой Сильвестр. – Вот и ещё раз видно, что даже наши могут сильно ошибаться. Я был несправедлив к вам, мои маленькие друзья, и прошу вас меня простить.

– Тут не о чем говорить, монсеньор, – ответил Мориц и изящно расшаркался лапкой, – такое может случиться и в самом изысканном обществе.

А Яков добавил:

– Забыто, ваше высокоблагородие, и не думайте об этом. Я привык, что ко мне плохо относятся.

Святой Сильвестр усмехнулся, но тут же снова стал серьёзным.

– Что же мы будем делать? – спросил он с некоторой беспомощностью. – То, что вы рассказали, звучит просто ужасно.

Мориц, у которого неожиданная поддержка такого высокопоставленного лица вызвала новый порыв героического восторга, предложил:

– Не будет ли монсеньор столь великодушен и собственноручно забьёт в колокола?..

Но святой Сильвестр покачал головой:

– Нет, нет, дорогие, это невозможно! Всё в этом мире должно идти по заведённому порядку, в своё время и там, где положено, в том числе и конец старого года и начало нового. Нельзя своевольно что-либо менять, иначе воцарится полный хаос.

– Ну разве я этого не говорил? – печально прокаркал ворон. – Ничего не получится. Мы зря так старались. Пусть весь мир катится к чёрту, но порядок нельзя нарушить.

Святой Сильвестр, казалось, и не слышал язвительного замечания ворона, он был всецело погружён в свои мысли.

– Ах да, да, я припоминаю, зло… – вздохнул он. – Что есть, собственно говоря, зло и почему оно должно быть на свете? Мы там, наверху, иногда это обсуждаем, но даже для нас это неразрешимая загадка. – Глаза его приняли отсутствующее выражение. – Поверьте, друзья, если смотреть на мир из вечности, то он выглядит иначе, чем в царстве времени. От нас видно, что в конечном счёте всегда побеждает ДОБРО. Это, можно сказать, внутреннее противоречие. Стремление к власти берёт верх над добром, но без добра вообще ничего быть не может, и даже если бы высшая власть когда-либо этого захотела, то разрушилось бы как раз то, над чем она и стремилась властвовать. Поэтому, мои дорогие, всё может длиться лишь до тех пор, пока высшая власть не всесильна. Была бы она всесильной, она сама себя упразднила бы. Поэтому в вечности всему этому нет места. Вечно лишь добро, потому что в нём нет никакого противоречия…

– Эй! – каркнул Яков и клювом сильно дёрнул расшитую золотом мантию. – Не сочтите за дерзость, ваше благородие… извините, я хотел сказать – ваше высокоблагородие… но в данный момент ведь дело-то дрянь. Если, с вашего разрешения, осмелюсь так выразиться: пока вы будете философствовать, мы всё прозеваем.

Святой Сильвестр явно с трудом возвращался к действительности.

– Что вы хотите сказать? – спросил он и блаженно улыбнулся. – О чём у нас шла речь?

– О том, монсеньор, что нам необходимо немедленно что-то предпринять, чтобы помешать великой беде.

– Ах да, – вспомнил святой Сильвестр, – но чему именно?

– Видимо, сейчас нас уже может спасти только своего рода чудо. Вы ведь святой. Неужели вы не можете свершить чудо, пусть даже самое маленькое?

– Свершить чудо! – повторил святой Сильвестр, явно несколько смущённый. – Мой дорогой маленький друг, с чудесами дело обстоит не так просто, как ты себе представляешь. Никто из нас не может творить чудеса, не имея на то указания свыше. Мне для этого надо направить наверх прошение, и пройдёт немало времени, пока я получу разрешение, если вообще его получу.

– Сколько времени? – спросил Мориц.

– Несколько месяцев, а то и лет. А может быть, и десятилетий, – ответил святой Сильвестр.

– Слишком долго, – прокаркал с досадой ворон. – Это нам ни к чему. Нам нужно что-то придумать не сходя с места, просто немедленно.

Взгляд святого Сильвестра снова стал не от мира сего.

– Чудеса, – произнёс он благоговейным голосом, – не нарушают порядок в мире, они не колдовство, они исходят из высшей сферы, которая недоступна ограниченному земному пониманию.

– Понятно, – прокаркал Яков, – но мы, к сожалению, имеем дело с колдовством, которое должно свершиться этой ночью.

– Да-да, – согласился святой Сильвестр, снова не без труда вырвавшись из своей возвышенной сферы высоких мыслей и снизойдя до повседневности, – но, честно говоря, боюсь, что я мало что могу для вас сделать. К тому же я не уверен, что мне позволено действовать столь самостоятельно. Но поскольку я, в виде исключения, как раз здесь оказался, то, может, нашлась бы некоторая возможность…

Мориц толкнул ворона и прошептал:

– Видишь, он готов нам помочь.

Но Яков, исполненный сомнений, прокаркал:

– Не спеши радоваться!

– Если я вас правильно понял, – продолжал святой Сильвестр, – то одного-единственного удара колокола из новогоднего боя было бы достаточно, чтобы обратное действие археложно… – Он запнулся.

– Сатананархархеоложногениальалкогольадский пунш желаний, – подсказал ему Мориц, всегда готовый помочь.

– Верно, – подхватил святой Сильвестр, – таким образом, обратное исполнение желаний прекращается. Я не ошибаюсь?

– Именно это мы слышали, – подтвердил котик, и ворон тоже кивнул.

– И вы полагаете, что этого будет достаточно, чтобы помешать осуществиться ужасному замыслу?

– Наверняка, – заверил Яков, – но при условии, что те чёртовы дети ничего об этом не узнают. Они будут желать самое доброе, чтобы получилось самое злое, а получится только доброе.

– Ну да, да, – проговорил святой Сильвестр задумчиво, – один удар колокола из моего новогоднего концерта я мог бы, пожалуй, вам подарить. Надеюсь, никто этого не заметит.

– Конечно, никто! – восторженно воскликнул Мориц. – В концерте один звук ничего не значит, это знает каждый певец.

– А нельзя ли подарить хотя бы два? – предложил Яков. – На всякий случай, чтобы быть уверенным.

– Ни в коем случае, – строго сказал святой Сильвестр. – Собственно говоря, и один звук слишком много, он нарушает установленный в мире порядок…

– Всё ясно, – поспешно перебил его ворон. – Я просто так спросил. Но как это можно осуществить? Если вы сейчас произведёте этот удар, то те два злодея его услышат и тем самым будут предупреждены…

– Сейчас ударить? – переспросил святой Сильвестр, и лицо его снова приняло отсутствующее выражение. – Сейчас ударить? – ещё раз переспросил он. – Но это было бы совершенно бессмысленно, потому что это не был бы звук из новогоднего звона. Он ведь бывает только в полночь, и так оно и должно быть, ибо начало и конец…