Яков с испугом поглядел на него.

– Так я и знал, – прокаркал он. – Для кого ты хочешь петь? Публики здесь нет, а я совершенно лишён слуха, поверь.

– Я буду петь для святого Сильвестра и в честь Большого Кота на небе, – ответил Мяурицио.

– Ладно, – ворон повёл крыльями, – если тебе уж так приспичило. Но ты уверен, что там, наверху, тебя кто-то услышит?

– Тебе этого не понять, друг мой, – с важным видом сказал кот, – это вопрос ниво, то есть уровня.

Он ещё раз торопливо провёл лапой по своему шелковистому белоснежному меху, потом пригладил внушительные усы, занял соответствующую позу, и, пока ворон терпеливо, но без всякого понимания его слушал, он, глядя на звёздное небо, мяукал свою первую и самую прекрасную из арий.

И так как он чудесным образом вдруг свободно овладел итальянским, то запел своим несравненным тающим неаполитанским кошачьим тенором: Tutto è ben’ quell’ che finisce bene.

А это значит по-русски: «Всё хорошо, что хорошо кончается».