Эта изнурительная гонка для его преследователей закончиласьв половине десятого, когда, остановив автомобиль у большого супермаркета, онвошел в магазин и вышел из него через черный ход, оставив своих преследователейв дураках. Через несколько минут об этом узнали и Крот, и подполковник Гвоздев.

Первый разразился невероятным матом, перемежая его угрозамив адрес своих боевиков. Второй лишь мрачно стиснул зубы. Оба уже понимали, чтоСчастливчик просто-напросто издевался над их людьми.

В десять часов утра Счастливчик подошел к машине полковникаТарасова, стоявшей в условленном месте. Открыл дверцу и без приглашения сел вавтомобиль.

— Я не думал, что меня повезешь лично ты,полковник, — насмешливо заметил Счастливчик.

— А я не доверяю даже своим людям, — усмехнулсяполковник. — Подними-ка руки, я должен посмотреть, нет ли у тебя оружия.Может, ты решил разыграть из себя Рэмбо. Так вот, предупреждаю еще раз. Есликто-нибудь даже просто так, случайно, позвонит в дверь, моим людям приказанострелять на поражение. Ты меня понял? Сразу стрелять в твою бабу. Ты не сумеешьее вытащить. Ни ее, ни свои бабки. И не нужно посылать туда своих боевиков. Онитоже ничего не смогут сделать.

— Не пугай, — посоветовал Счастливчик, покаполковник его тщательно обыскивал, — лучше поехали. И скажи мне наконец,какой именно сейф я буду брать?

Полковник закончил обыск и усмехнулся.

— Нет, — сказал он, — еще рано. Я тебя знаю.Ты у нас можешь что угодно выкинуть. Про сейф я скажу тебе только в самыйпоследний момент. Ты меня понял, Счастливчик, только в самый последний, когдамы поедем на дело.

— Я же должен подготовиться, — пробормоталвор, — а если там нестандартная система сигнализации? Или появится охрана?Что тогда я буду делать?

— Это уже мои проблемы, — зло сказалТарасов, — твоя задача открыть сейф.

И снова его закрыть. И не нужно меня злить, Счастливчик. Унас впереди еще длинный день и длинная ночь.

После этого в салоне наступило молчание. Они ехали довольнодолго, минут сорок, пока наконец полковник не свернул во двор обычногопятиэтажного дома.

— Она здесь, — сказал он, показывая на дом.

Он внимательно следил за лицом Счастливчика, но онооставалось бесстрастным. Они вышли из машины. Когда они вошли в подъезд,полковник вдруг достал пистолет и приставил ствол ко лбу Счастливчика, больновдавливая его дуло.

— Если ты попытаешься сегодня меня обмануть, —прохрипел полковник, — я тебя по стене размажу. Убью и тебя, и ее.

Счастливчик поднял руку и осторожно отвел дуло. Потомхолодно сказал:

— У тебя сдают нервы, полковник. Бром пить надо передсном. Пошли быстрее, и кончай махать своей игрушкой, как ребенок.

Тарасов убрал пистолет и повелительно кивнул ему:

— Иди первым. Они на четвертом этаже.

— Это я уже понял, — серьезно сказалСчастливчик, — обратил внимание на оконные решетки. Настоящая тюрьма.

— Умный ты, Счастливчик, — недобро сощурилсяполковник, — просто настоящий профессор.

Они поднялись на четвертый этаж и оказались перед стальнойдверью.

Полковник позвонил в дверь. Три коротких звонка, потом одиндлинный. И один короткий. Было слышно, как сначала открылась одна дверь вквартире, потом вторая, стальная. Когда обе двери открылись, оказалось, что ониобе стальные. В проходе стоял лысоватый мужчина с пистолетом под мышкой. Вкоридоре показался еще один, с автоматом в руках.

— Все в порядке, — мягко произнес Тарасов, входя вквартиру. За ним вошел Счастливчик, и дверь сразу же закрылась.

Квартира была небольшая, стандартная трехкомнатная. Обаохранника смотрели, как они проходят по коридору, входя в третью комнату. Тамна диване сидела Катя, испуганно смотревшая прямо перед собой. Напротив неесидел молодой человек, читавший газету. Рядом с ним на столике лежал пистолет.Увидев вошедших, он поднялся с кресла, убирая пистолет в кобуру, укрепленнуюпод мышкой.

— Можешь выйти, — разрешил полковник.

Молодой человек вышел из комнаты, оставив газету на столике.Полковник сел в его кресло и поднял ту же газету, словно давая понять, что небудет мешать их разговору. Счастливчик шагнул к Кате.

— Тебя освободили, — он не спросил. Он простоконстатировал факт.

Она, улыбаясь, кивнула, все еще не решаясь подняться сдивана в присутствии постороннего и подойти к Счастливчику. Она ничего непонимала: ни почему ее арестовали, подбросив непонятный наркотик, ни тем болеепочему ее отпустили, так и не спросив ничего про найденный в ее доме товар.Теперь она сидела на диване и со смешанным чувством надежды и страха смотрела,как Счастливчик подходит к ней.

— Здравствуй, — сказал он самым обычным тоном,словно ничего и не произошло.

Она поднялась с дивана, глядя на него непонимающими глазами.Сидевший в комнате незнакомец пугал ее сильнее, чем соседки по камере. Ейказалось, что она уже видела этого человека, который приходил вместе с другимик ней на квартиру, когда там совершенно неожиданно нашли наркотики.

— Меня освободили, — сказала она, с трудомсдерживая слезы.

— Я же тебе говорил, — кивнул Счастливчик.

Она все-таки не выдержала и с плачем кинулась к нему. Онаплакала тихо, беззвучно, научившись подобному плачу в тюремной камере, гдегромкое выражение своего горя вызывало только насмешки и упреки сокамерниц.

Счастливчик сурово взглянул на полковника. Но тот поднял нанего равнодушные, ничего не выражающие глаза и снова уткнулся в газету. Его нетрогало горе молодой женщины. Ему было абсолютно все равно, как именно чувствоваласебя Сорокина в тюрьме. С таким же равнодушным видом он мог принять решение и оликвидации стоявшей перед ним пары. Полковник слишком огрубел на своей работе,привыкнув за много лет к боли, крови, слезам.

Но Счастливчик глядел на него таким презрительным взглядом,что если бы полковник хотя бы на мгновение поднял глаза, он бы наверняка всепонял. Но он продолжал читать газету или делал вид, что читает ее, и его неинтересовали укоризненные взгляды вора, которые тот бросал на него.

— Они сказали, что меня отпускают условно, —всхлипывала Катя.

— Все в порядке, — он бережно гладил ееволосы, — все уже хорошо. Можешь не беспокоиться. Все нормально.

Он говорил эти слова громко, не без тайного желания, чтобыих услышал и полковник, сидевший в комнате.

— Потерпи еще один день, — попросилСчастливчик, — завтра все будет кончено.

— Да, — кивнула она сквозь слезы, — завтра.

— Не волнуйся, — он еще раз посмотрел наполковника, — завтра все будет хорошо, — громко повторил он.