— Уговорил, лей, — добавил в разговор оптимизма Майозубов и вынул из кармана вибрирующий мобильник. Звонила Инга.

Глава девятая. Новый прыжок.

Аристарх нехотя открыл глаза, дико хотелось пить и съесть чего-нибудь сладкого. Комната, в которой он находился, оказалась гостиничным номером, электронные часы показывали двенадцать тридцать семь, а за окном располагались неизвестный город и лето. Стоявшая на столике литровая бутылка минеральной воды, ощущалась подарком небес, поэт резко отвернул пробку и прямо из горла начал жадно пить содержимое. Стало чуть легче и если разбитый организм почувствовал целительный приток сил, то растерзанный разум просто трясло от неимоверного количества вопросов. Неизвестных в этом уравнении оказалось столько, что Майозубова охватило некоторое отчаяние и даже страх.

Абсолютно понятно, что совершён очередной прыжок в пространстве и времени, но ситуация усугублялась новой вводной — он не дома! Дорогой гостиничный номер, абсолютно чужой город, а судя по странным вывескам за окнами, и страна. «Надо срочно включать режим расследования», — глупо улыбнувшись, произнёс поэт, немного успокоился и как мог внимательно осмотрел номер.

Судя по стоящим посреди комнаты двум чемоданам, один из которых нарочито вычурный и точно не мог принадлежать ему, они въехали в номер только что. На прикроватной тумбочке лежали документы, Майозубов, страшно обрадовался, ведь часть загадки решалась так просто. «Интересно, с кем я сюда приехал»? — промелькнула игривая мысль, а рука сама потянулась к документам.

Один паспорт принадлежал непосредственно Аристарху, другой некому Антону, которого Майозубов совершенно не помнил. Это почему-то немного нервировало. Ситуация напрягала ещё и тем, что в комнате стояла только одна кровать. Кровать казалась надменно огромной и сильно смущала, делая ситуацию до тошноты двусмысленной. Молодой человек сильно напрягся и решил умыться, чтобы полностью прийти в себя. В голове истерично билась навязчивая мысль, формализованная единственным словом: валить. Не хотелось даже помыслить, что он променял очарование Муз, на другой, скажем, не совсем стандартный источник вдохновения. Впрочем, короткие вспышки озарений-воспоминаний говорили о том, что, по крайней мере пока, точно ничего не произошло. Поэт облегчённо выдохнул, ибо практически протрезвел и стал максимально консервативным во взглядах, особенно на отношения полов.

Естественно, смущала, как сама сомнительная ситуация, так и то, что он в ней оказался. Впрочем, плевать, раз удалось вовремя очухаться. В этот момент открылась входная дверь и в комнату вошёл, по-видимому, Антон.

— Приветики, смотрю ты уже вышел из состояния поклажи, еле тебя донёс, хорошо мальчики в аэропорту помогли тебя в такси сунуть.

— Ты, Антон? — неуверенно предположил Майозубов.

— А то ты забыл, конечно, Антон, только называй меня Антуан.

— Понятно, а где мы?

— Здрасти, ты реально ничего не помнишь? Радуйся, мы уже в Берлине, ты вчера напился в хлам и орал, что мечтаешь поехать на гей-парад.

— Прямо так и орал?

— Нет, блин, шептал, я даже планы свои под эту твою идею перестроил.

— Вот про планы давай больше не будем — это лишнее.

— Очень жаль, ты симпатичный.

— Даже не начинай, тем более, ты не представляешь, что тебя могло ждать.

— Ой, напугал, ещё, как представляю, дорогуша, ты, когда вчера пил виски был такой душка.

— Придётся тебе конкретно обосновать мою мысль, — угрожающе сказал Аристарх снял джинсы и показал свою огромную анатомическую особенность.

— Да это просто пипец деталька, мой проктолог точно будет против! Теперь понимаю почему от тебя все наши шарахаются…

— Ладно, не печалься, Антошка, у меня для тебя пара строчек родилась, — усмехнулся поэт и написал на листке гостиничного блокнота следующие строки:

Аристарх и Антуан,

Рюмка, виски и стакан,

Драма больше океана,

Я не трахну Антуана…

— Божечки мои, да хвала всем заступникам, что не трахнешь, живее буду. Хотя, в принципе, и с этим агрегатом можно что-то сделать, если постараться.

— Нет, Антуан, давай совсем не будем стараться и даже обсуждать подобное.

— Вот мне все говорили, что ты странный.

— Это не так, я не странный, просто совсем по другой части.

— А нафига тогда про гей-парад говорил и заигрывал?

— Ну, знаешь, напился и понесло, и вот ещё, насчёт заигрывал не надо — не может такого быть, напридумывал ты себе всё.

— Ладно, обломщик, хоть шмоток себе тут накуплю, а, может, впрочем, и найду себе кого-нибудь.

— Вот и славно, Антуан, надеюсь, мы всё по данной теме детально разрулили, а сейчас пойду кофе попью, мне ещё в себя прийти нужно.

Аристарх спустился вниз, нашёл уютный гостиничный лобби-бар и заказал чёрны й кофе. Его в целом удовлетворил разговор с Антуаном, особенно то, что никаких претензий не возникло. С другой стороны, какие тут могут быть претензии?

— Вы же, тот самый поэт Майозубов? — неожиданно раздался женский голос за спиной.

— Похоже, что так и есть, — развернувшись, ответил Аристарх и внимательно посмотрел на женщину, которая к нему обратилась.

— Вот не знала, что вы, Аристарх, гомосятинкой промышляете.

— Какой необычный вокабуляр у вас сударыня, особенно на фоне предстоящего грандиозного мероприятия. Впрочем, несмотря ни на что, искренне заверяю вас, к данному «промыслу» отношения совершенно не имею, я специалист абсолютно по другой части.

— Ну не знаю, не знаю, вас сюда приволок настолько манерный такелажник, что трудно относиться к вашим словам с доверием.

— Не обращайте на внимания — это Антуан, мы просто вместе прилетели, а я давеча немного перебрал. А вы в этих местах какими судьбами?

— Да вот приспичило по магазинам прогуляться.

— То есть, и вы тут тоже не по «профилю»?

— Однозначно нет, просто так совпало.

— Значит, мы с вами так замысловато на чужой праздник жизни попали?

— Получается, что да…

— А как вас называть, прекрасная незнакомка? — обратился к девушке Майозубов.

— Зовите меня Ника.

— Приятно познакомится. Надеюсь, Ника, вы не позволите, чтобы меня в этот радужный омут, грешным делом, затянуло?

— Могу морально поддержать, но не более, у меня в Москве муж имеется.

— Вы его специально с собой не взяли, чтобы он, случаем, на другую сторону луны не переметнулся? — пошутил Майозубов.

— Не думаю, что он по этой части, скорее, наоборот, до смерти любит по бабам шляться, — с плохо скрываемой досадой произнесла женщина.

— Значит, ваш приезд, в некотором роде, его извинения?

— Может, всё-таки, не стоит так глубоко копать, Аристарх?

— Можно и не копать, — улыбнувшись ответил поэт и стал с интересом рассматривать собеседницу. Та показалась вполне привлекательной: на вид не больше тридцати, невероятно ухожена, а судя по тонусу тела и уверенным движениям, не ленится ходить в спортзал.

— Простите, Ника, как ваш муж не побоялся вас одну отпустить в Берлин?

— Ну с учётом контингента основного мероприятия этих дней, найти