Нужно отметить, что принц весьма тонко чувствовал политические предпочтения французского общества. Как-то он рассказал друзьям следующий анекдот: «Француз и англичанин гуляют по побережью и натыкаются на каменную стену, на которой большими буквами написано слово „Опасность“. За стеной – зыбучие пески. Англичанин поблагодарил бы тех, кто предупредил об опасности, и обошел опасный участок. Француз же, напротив, перелез бы через стену, опустился на землю [в зыбучий песок] и начал кричать, обвиняя правительство в том, что оно причина его несчастия».

Не нужно думать, что республиканцы не боролись с бонапартистами – это не так. Весной 1875 года комиссия парламента и правительство провели расследование возможного бонапартистского заговора, и в результате следствия был составлен отчет, который установил определенные факты. Доклад Национальному собранию Франции представил М. Савари. По мнению авторов отчета, во Франции действует тайная организация, целью которой является воссоздание империи под властью Бонапартов. Эта организация состоит из двух отделений с численностью не менее 20 заговорщиков. Финансовыми вопросами заведует совет. Пропаганда бонапартистов строится на очернении политики и личности президента Республики. Влияние организации проникло в ряды армии и жандармерии. Правительство считает, что бонапартисты связаны с участниками Парижской коммуны. Для подтверждения положений доклада М. Савари предоставил парламенту вещественные и документальные доказательства[100].

Скажем прямо, что доклад, прочитанный в парламенте, во многом соответствовал действительности. Приверженцы Луи Наполеона особо и не скрывались – во многих городах республики проходили заседания бонапартистских комитетов, банкеты и собрания приверженцев империи, и все они заканчивались одинаково – здравицей в честь принца Луи, объявленного Наполеоном IV. Секретные агенты полиции постоянно докладывали об этом в Париж.

В определенный момент в банкетах бонапартистов стали принимать участие и высокопоставленные чиновники и военные, что не на шутку встревожило крайнее крыло республиканцев.

Впрочем, они точно оценили, откуда исходит угроза существующему строю. Нет, не от французских бонапартистов и тем более не от других любителей монархии. Главный враг находится в Англии – это принц Луи Наполеон. Ко второй половине 1870-х годов он стал символом возрождения империи. А это, среди прочего, сулило республике большие проблемы. Республиканцы, в отличие от монархистов, хорошо усвоили уроки истории и внимательно следили за действиями наследника.

К проблемам внешнего характера в бонапартистской партии добавились внутренние разногласия, вылившиеся в публичную дискуссию. Косвенно все это отражалось на принце империи[101].

О серьезности намерений принца относительно участия в политической борьбе во Франции служит его беседа с Папой в Ватикане, который, как известно, был крестным отцом Луи Наполеона. В одном из писем от 5 января 1877 года принц упоминает об этом: «Прием, полученный мною от моего крестного отца, был весьма приятным. Я заверил Святейшего Отца, что Третья Империя будет, как Вторая и Первая, защитником всех полезных свобод и особенно тех, которые помогают делать добро. На прощание он сказал мне: „Я надеюсь на скорейшее возвращение вас во Францию. Я желаю этого нашей церкви и вашей стране. Я желаю этого всей Европе, ибо, когда Франция находится в состоянии покоя, в мире царит спокойствие. Когда же в ней царят революционные страсти, миру угрожает опасность“»[102].

В этих коротких строчках выражена вся политическая программа принца империи на ближайшее время, а целью его жизни становится провозглашение Третьей империи.

Луи Наполеон не просто тщательно следит за перипетиями французский внутренней политики, но и принимает в них активное участие, направляя действия бонапартистов в нужное ему русло.

Наполеон IV в Англии. Фотография. 1878 г.

В письме к императрице Евгении в мае 1877 года принц пишет: «М. Жюль Симон только что отложил свою отставку, которую потребовал маршал[103]. Последний, похоже, лишь отвечает на неизбежное – усиление левых. Грядущая отставка пугает меня, и я предпринял определенные шаги, чтобы не дать нашим друзьям так легкомысленно допустить ее»[104].

В другом письме принц отмечает: «Господин Руэр, которому я дал точные указания по этому вопросу[105], полностью поддерживает мое мнение. Мы сделаем все возможное, чтобы наши друзья успокоились, и не позволим им увлечься предполагаемой победой. Битва еще не доведена до конца!»[106].

Таких писем десятки, и в каждом из них принц выступает как истинный лидер партии бонапартистов, не просто обсуждая очередные новости, а принимая реальное участие в политической жизни Франции. Даже его отец не имел такой возможности, когда планировал завоевание политического олимпа.

Участие в политике можно считать одной из частей плана подготовки к занятию престола и провозглашению Третьей империи. Не менее важной оставалась вторая часть этого плана – военная подготовка принца. Получив образование офицера-артиллериста, Луи Наполеон не прекращал изучение проблем военного строительства. О его высоких теоретических знаниях и осведомленности в военных вопросах можно судить по письму, которое принц отправил 16 августа 1877 года: «Я только что пересек Тироль и заметил, что железные дороги Австрийской империи забиты орудиями и военным имуществом, которое перевозится в пункты складирования. Любопытно видеть, что из всех государств, готовившихся к войне, есть только одно, способное выиграть, – это Германия. О Турции мы говорить не будем. У Англии нет резерва – ей потребуется четыре месяца на мобилизации 300 тысяч солдат. У России нет средств коммуникации, нет серьезной организации и нет достаточного количества оружия… Австрия находится в плачевном финансовом состоянии… Что касается Италии, то ее сложно принимать во внимание – в ней не хватает военного духа и отсутствует, что называется, нерв войны»[107].