– Где?

– Идемте со мной, товарищ командир.

По кучам песка и щебенке, через насыпи и рельсовые пути, огибая застрявшие составы, выбираясь из железнодорожных пут, спотыкаясь и чертыхаясь, добрались мы к бетонированной площадке на задворках железнодорожного узла – пятнадцать танков разных типов, собранный в последние часы и спешно отправленный в отчаянное усиление танковый резерв, стояли неровным рядом под начинающим накрапывать дождичком, механики, башнеры, радисты и пулеметчики, перемешавшись, кто куря, кто высунувшись озабоченно из корпусных и башенных люков, тоже, похоже, поголовно были здесь. Озабоченно я повернулся к посыльному.

– Все завелись?

– Все. На одном Т-26 заминка была – маслопроводный шланг, но, слава богу, наладили уже.

Светлая идея – направить танковую группу не собственным ходом, а – несмотря на сравнительно малое расстояние – поездом, спасла от неизбежных поломок в пути и срыва развертывания десяток или более машин. Не прорыв укрепленных линий врага, не бой с чужими танками в чистом поле – главный враг танкиста, а поломки на марше. Забитые воздухоочистители, полетевшие поршни и цилиндры, срезанные зубья шестеренок коробок передач, сгоревшие фрикционы – вечная причина срыва гениально задуманных операций, вечная главная причина потерь, во сто крат труднее готовой и в исправности доставить технику к месту сражения, чем победить в бою. Разгруженные с платформ танки, оторванные, впрочем, от ремонтных мастерских, выдержат, быть может, километров двадцать формированного марша, но дальше любая поломка, более серьезная, чем разрыв траков, будет фатальной. Черт с ним, авось пронесет. На спешное дребезжанье мотоцикла я оглянулся; соскочивший с него лейтенант уже бежал с пакетом в руках.

– Из штаба бригады, товарищ командир.

Расписавшись в планшете, я вскрыл конверт: отбросив предполагаемый заслон противника в Збышково-Сленске, форсировать Дривицу и выйти на соединение с союзными немецкими войсками. Может быть, и реализуемо – если мост через Дривицу до сих пор не взорван и если «заслон» в Збышково таков, что вообще по зубам пусть и усиленной, танковой роте. Главные силы только на подходе, главные силы группируются, замысел командования понятен – с ходу, нахрапом, наудачу захватить мост и расчистить путь для главных сил, только каково будет, если хотя бы половина из наспех собранных разномастных танков встанет на размытой, раздолбанной дороге, если в чертовом Збышкове будет заслон силами хотя бы до танкового батальона, если поселок не начинен под завязку противотанковыми орудиями, в которых у противника, на его счастье, нет недостатка – как и ни в чем другом, с того момента, как Англия и Франция – с самого начала войны – начали массированные переброски техники на театр военных действий. Не старые чешские танки с клепаной броней, а вполне солидные и надежные «Виккесы», «Матильды», «Валентайны» и «Сомуа» противостоят сейчас немцам, и не будет ничего удивительного, если в забытом богом поселке вдруг окажутся и два, и три, и четыре десятка новеньких, с полным боекомплектом машин из тех двух или трех тысяч, которые, по слухам, союзники уже успели благополучно своему драгоценному союзнику поставить. К черту. Если двигатели пока дышат, пора выступать. Первыми – легкие Т-26, за ними – более тяжелые Т-28 и лишь за ними пять Т-35 – монструозных 50-тонных пятибашенных гигантов, в том числе и командирская машина, иначе, двинувшись первыми, эти слоны превратят дорогу в развороченное каменно-грязевое месиво, в котором застрянут остальные.

Собрав командиров машин и указав порядок следования, занимаю место в своем Т-35. Не дело командиру быть в хвосте колонны, но плевать и на это. Взревел 500-сильный двигатель, тяжело, медленно разворачиваясь, танки один за другим, неспешно, натужно выезжая с площадки на ведущий к западу тракт, выстраивались в растянутую на плохо мощеной каменистой дороге колонну. Идем на максимальной скорости, мелко секущий дождик прибивает пыль. Три, пять, шесть километров, подъем в гору, на обратном скате возвышенности пресловутая Збышково-Сленске.

Не доходя до гребня горы – головная машина в сотне метров от него, – даю по радио команду остановиться колонне. Несколько минут молчания в эфире – высланные разведчики, успев заползти на срез возвышенности, в бинокли рассматривают деревню. Доклад командира машины – в деревне до роты пехоты, на краю, между хатами, замечены шесть «Валентайнов», в сторону дороги развернуты несколько противотанковых орудий. Идти на деревню в лоб – погубить попусту как минимум половину машин. Спрыгнув с танка, иду ко взгорью сам, подползаю к гребню, рассматриваю чертову деревню в бинокль. Справа от нее – чистое поле, слева – редкий лесок, за ней речушка и лощина, есть возможность пройти в обход, ворваться в деревню с незащищенной стороны – лишь бы танки не забуксовали в лощине и не завязли в топком, возможно, дне речушки. К черту, выбора нет, придется рисковать. Быстро, не доверяя радио, боясь перехвата, собираю на склоне командиров машин – четырем Т-28, периодически въезжая на гребень, начать обстрел деревни и артиллерийскую дуэль с «Валентайнами» – въезжая каждый раз с разных мест, чтобы создать иллюзию массовости. Остальные – в обход. Влево, по обратному склону горы, к лощине – к счастью лесок расположен так, что из деревни маневр не будет виден. По раскисшей от дождя земле – лишь бы двигатели выдержали.

Один за другим, в прежнем порядке – легкие танки впереди – втягиваемся в лощину, пройдя по ней, уже повернув, параллельным строем поднимаемся по склону – слава богу, вроде бы не съезжая, не увязая в земельной массе гусеницами 50-тонная машина медленно, но уверенно поднимается по восходящей, берет склон. Наиболее легкие Т-26 без задержек взлетают первыми, Т-28 с заметным, но допустимым временным лагом успевают за ними. Тяжело, последним усилием выползают на ровное пространство все пятеро Т-35. Развернутой линией – вперед. С ходу проскочить речушку – если кто-то завязнет в илистом дне, ждать уже не будет возможности. На полной скорости врезаемся в речушку, слышен треск и скрежетанье гусениц – слава богу, дно каменистое, а не илистое, с фонтанами брызг вылетаем на простор. До деревни – пятьсот метров. Проскочить за минуту – полторы – чтобы противотанковый расчет – если он там есть – не успел толком подготовиться.

Линией, с ревом приминая высокую траву, танки мчатся через поле. Видно, как в деревне засуетились и забегали. Разрыв справа по ходу одного из Т-28 – по уходящей вверх дымке становится заметным один из укрывшихся между домами «Валентайнов». С ходу, из пяти или шести машин – залп по нему – видно, как обрушилась стена дома, мчимся вперед – «Валентайн» то ли подбит, то ли отошел. Все, крайние дома, врываемся в село – несколько стоящих кормой и боком «Валентайнов» и «Викерсов» – бронебойным: огонь! Срывает башню с легкого шеститонного «Виккерса», «Валентайны» с белыми орлами на башнях горят. Через деревню, давя разбегающихся пехотинцев, к восточной окраине – не успевшие развернуться «Валентайны» расстреливаются в упор, тяжелые Т-35 давят также не успевшие развернуться и переменить позицию орудия, из пулеметов расстреливают разбегающиеся расчеты. Прочесываем деревню в поисках недобитых «Викерсов» и «Валентайнов», найдены и сожжены еще два, теперь – прочь из пылающей деревни и на запад – к Древице. Вновь, прежним походным порядком, по все так же плохо мощеной, раскисшей от дождя дороге – к мосту. Два километра, три – мост уже виден в бинокль. На полном ходу приблизиться, проскочить мост с ходу – вот он уже в пятистах метрах, в четырехстах метрах, даже если мост заминирован, раздумывать уже поздно, потеря нескольких танков ничего не изменит, если же мост удастся взять под контроль – дорога главным силам обеспечена.