155). Но даже то, что Земля причастна, хотя и против своей воли, к производству смертельных ядов, может быть оправдано тем, что яды являются самым легким и безболезненным средством для избавления от муки жизни, навязанной нам мачехой-Природой [3. С. 17] (Ест. ист. II, 156).

Леноблю угодно представить оппозицию Природе: Земля в качестве одной из центральных идей "Естественной истории". И все это для того, чтобы сделать вывод о том, что "натурализм" Плиния — это всего лишь любопытная модификация представлений первобытных пастухов и пахарей с их почитанием земли-матери и страхом перед стихиями воды и воздуха. Земля — это убежище, надежность, провидение. Другие элементы могут причинять вред: Космос, несущий ответственность как за несчастье, так и за благо, представляет собой Фатальность, которую нужно принять, не пытаясь когда-либо понять. Между Землей и Природой по-прежнему происходят те же битвы и заключаются те же компромиссы, что и между богами в классической мифологии" [3. С. 179].

Доводы Р. Ленобля, хотя и основанные на реалиях плиниевого текста, представляются малоубедительными. Во-первых, не стоит большого труда обнаружить у Плиния рудименты мифологических представлений. Интересущий Плиния предмет в его эпоху, как и на протяжении всей античности, считался "низкой материей" и находился вне сферы высоких интеллектуальных интересов рационального знания. Плиний неизбежно зачеркивал вместе с конкретными, "рациональными" сведениями неразрывно связанные с ними мифологические представления. Но не это главное. Ибо, во-вторых, совершенно неубедительным представляется отнесение оппозиции Земля-мать: Природа-мачеха к сфере точных выражений, а благочестивые высказывания о Природе — всеобщей родительницы к "стилистическим условностям". Это при том, что у Плиния вообще нет никаких оснований говорить о точности в выражениях, что у него едва ли не все — "стилистическая условность", а всякое понятие — по существу — поэтическая метафора. Но всерьез приписывать Плинию подобную оппозицию — значит лишать смысла весь его труд, который именно является полусакральным подношением Природе, родительнице всех вещей. Ведь молитвенное к ней обращение — это заключительная фраза тридцатисемитомной энциклопедии (Ест. ист. XXXVII, 205).

Значение оппозиции" мать-мачеха" явно преувеличено. Речь, по-видимому, вообще [201] должна идти не о какой-то очевидной для Плиния оппозиции, а как раз, как это видно из его собственных слов, о его сомнении, считать ли природу матерью или мачехой по отношению к человеку (Ест. ист. VII, 1). Но в том-то и дело, что сомнение это относится ко всей природе в целом, включая и землю как ее часть. Земля может расцениваться как наиболее благорасположенная к человеку часть природы. Но и небо имеет не менее важное значение в том, что касается человеческой жизни, судьбы, удачи, и как раз особенно в сфере земледелия. В свою очередь и земля может обращаться с человеком не только как любящая мать. Если тот факт, что из своих недр земля производит ядовитых змей, может еще быть оправдан и объяснен своеобразной жалостью земли к несчастному человеку, то землетрясения и извержение вулканов уже не могут быть расценены иначе, как гнев и негодование самой земли на человека, алчно посягающего на секретные богатства ее недр (Ест. ист. XXXIII. 1).

1. Laffranque M. Posidonios d'Apamée. P., 1964.

2. Beaujeu J. Commentaire // Pline l'Ancien. Histoire naturelle. Lib. II. P., 1950.

3. Lenoble R. Esquisse d'une histoirede l'idée de la Nature. P., 1961.

Примечания

1

Текст по изданию: Архив истории науки и техники. Вып. 3. Сборник статей. Наука, Москва, 2007. С. 287—366. Перевод с лат., комментарии и послесловие Б. А. Старостина.

Размещение параграфов приведено редакцией сайта в соответствие с изданием: C. Plini Secundi Naturalis Historiae Libri XXXVII. Vol. 1, ed. C. Mayhoff. Lipsiae, Teubner, 1906, по нему же добавлена нумерация глав (в бумажном варианте отсутствует).

2

…согласие… именовать шаром — собственно кругом, orbis, но это слово уже во времена Плиния могло приобретать стереометрический оттенок. Согласие на самом деле весьма относительное: например, у древних германцев weralt (откуда нем. Welt и англ. world) исходно значило «время (существования) людей», т. е. нечто в духе греч. «ойкумены», но с упором на временной, а не на пространственный аспект. Плиний по сути имеет в виду два народа, греческий и латинский. Но и их «согласие» (на которое Плиний вновь ссылается в §160) возникло довольно поздно: греческое «космос» впервые стало связываться с образом шара в VI—V вв. до н. э., у пифагорейцев или Парменида, которые также впервые заговорили о космосе как о Вселенной. Римское сближение mundus (mundum) и orbis относится к еще более позднему времени. Но Плиний как будто уверен в consensus gentium по этому вопросу, ср. §8. Нет ли в этой уверенности реминисценций о повсеместно бытовавшей мифологеме мирового яйца, из которого (в том числе и в доступных Плинию традициях: орфической, египетской) возникает Солнце или солнцеподобное божество (ср. §13) и весь мир? Если же речь идет не об «именовании шаром», а о признании факта шарообразности, то консенсус имелся по крайней мере между всеми философскими школами античности (за исключением эпикурейцев) уже в течение 400 лет до ЕИ и тем более во времена Плиния.

3

Вскоре мы увидим, что космос кругообразно вращается — в §11, где «выяснено», что «Земля — это единственное, что недвижно посреди вращающегося вокруг нее космоса», и 160, а также в кн. VI. 211 и далее. Вместо «кругообразно», rotunde, в некоторых рукописях sublime, «возвышенно» или «высоко наверху».

4

…в центре некоей покатости, convexu mediusque quacumque, вогнутого полушария — букв. «выпуклости», но это отнюдь не имеет места: на более или менее ровной поверхности человек «видит» себя скорее на плоскости. Но если Плиний не мог употребить convexus в значении «выпуклость», то он вполне мог употребить это слово в значении «покатость». В соответствии с этим там, где между Римом и периферией море, оно всюду как бы вогнутое, приподнимающееся вдаль (late supinum, IX. 2). Плиниев центр, Рим лежит ниже периферии, для которой движение к центру как бы «естественно». Напр., в II. 217 supra Britanniam, букв. «выше Британнии» означает «дальше Британнии», по отношению к наблюдателю — будем говорить, «центральному», со Средиземного моря или (когда это не дает однозначного определения) из Италии и Рима, который играет роль центра для всего восприятия пространства в ЕИ. Т. об., в II. 217 supra можно перевести «к северу» или «к северо-западу». Ср. IV. 103 «Ирландия расположена за Британнией» (super eam haec sita) — именно к