За окном ничего особенно интересного не было. О чем я,кретин, думаю, у меня же в час дня какое-то непонятное мероприятие. Что я будутам делать? Надо подумать, о чем говорить, если придется говорить, чтоотвечать, если придется отвечать.

Постепенно пустой вагон наполнялся народом, и он успокоился.Все нормально. Я, известный писатель, еду на Франкфуртскую ярмарку, и в этомнет абсолютно ничего особенного, все в порядке вещей. Но черт побери, разве ямог еще несколько лет назад об этом мечтать? Я и писателем не мечтал быть, всевышло случайно… В моей жизни вообще много случайностей, но эта, пожалуй, самаясчастливая. А по-настоящему привлекательных девушек что-то не видно, что-то мнеони не нравятся… Грубые, какие-то бесполые и все, как одна, не отрываются отмобильников. Наверное, я стал старый и ворчливый. Это я писатель еще молодой, амужик уже старый, папик… Именно таких, как я, эти юные особы называют папиками…Какая гадость!

Сориентироваться на франкфуртском вокзале было не так-топросто, к тому же там почему-то стоял лютый холод. Впрочем, и на улице неслишком тепло, а на вокзале просто колотун. Он даже заглянул в какой-томагазинчик, чтобы согреться, и купил там теплые перчатки. Вот что значит осень.В марте на Лейпцигской ярмарке тоже было страшно холодно. В соответствии смосковскими и интернетовскими прогнозами все оделись легко, а поскольку накалендаре была весна, то найти в Лейпциге теплые перчатки оказалось невозможно.Смешно, ей-богу, опять я на книжную ярмарку приехал – и опять мерзну… Только вЛейпциге все было как-то мило и уютно, а тут…

Наконец он нашел то, что счел главным выходом, и остановилсяу эскалатора. Тут я сразу увижу Владьку. Только бы не опоздал, а то как я найдуэтот чертов павильон и стенд, говорят, ярмарка – это целый город…

– Федька!

– О, Владя! Не опоздал, молодчина!

Они обнялись.

– Ну, писатель, дай на тебя поглядеть в новом качестве!Постарел, но… Есть в тебе что-то эдакое, писательское!

– Да ладно тебе! Сколько ж мы не виделись, лет семь?

– Восемь! Когда я уезжал, ты вроде и не собиралсяписать. Или это было тайной мечтой?

– Даже и не мечтал никогда, а вот начал и не могуостановиться!

– И не надо! Я в Интернете смотрел, у тебя определенныйуспех!

– В общем да, как ни странно. А ты хоть читалчто-нибудь?

– А как же! «Удача с нами!» Любимая книжка моего сына!

– Сколько ему?

– Уже шестнадцать.

– С ума сойти! Ну, Владька, надо мчаться, а то у меня вчас…

– Да тут езды пять минут, правда, там надо еще дойти,но все равно успеем. А вот после твоего триумфа…

– Типун тебе на язык!

– Ладно, после твоего провала…

– Еще один типун, нет, лучше два. Так что после?

– Пойдем обедать куда-нибудь в хорошее место, яприглашаю!

– Заметано!

– Федор Васильевич, наконец-то! – кинулась к немузнакомая девушка из издательства. – Идемте скорее!

– Людочка, а что это все-таки будет?

– Да ничего особенного, постоите час на стенде, и все!Книжки подпишете, если надо! – запыхавшись, бросила девушка.

У стенда с его книгами стоял высокий столик, почему-тонапомнивший ему аналой, хотя крышка не была покатой и на нем лежало неСвященное Писание, а его собственные книги. Но тут к нему подошел кто-то изруководства, пожал руку, выразил восхищение – не столько книгами, сколько ихтиражами.

– Федька, ты тут пока купайся в славе, а я пойду поищузнакомых! – бросил Владька и исчез.

К стенду почти все время подходили люди. Он знал, что впервые дни на ярмарку не пускают простых посетителей, а только специалистов –издателей, книготорговцев, распространителей. Тем приятнее было выслушиватькомплименты. Ну и давать автографы. Профессионалы все-таки.

Подошел известный писатель-детективщик, по книгам которогокак раз неделю назад показывали бездарнейший сериал. Он сразу обратился кВалентину Геннадьевичу, который представлял тут издательское руководство:

– Приветствую, Игнатьич!

– Геннадьевич, – скривился тот.

– Извини, старик, я тут все на свете забыл!Представляешь, в Москве уже открыли ресторан «У Вишни!». – Вишня – фамилияего героя, сотрудника всех на свете спецслужб без страха и упрека. – Я имсразу заявил, что они должны мне платить процент за использование имени героя!И пусть не говорят, что имели в виду Остапа Вишню или просто плодовоедерево! – Он громко расхохотался. – Как ты считаешь, я прав?

– Прав, Гога, прав, но извини, сейчас не твое время, язанят.

Тот смерил Федора невидящим взглядом, кивнул и удалился, втвердом сознании своего величия.

Господи, не дай мне превратиться в такого же самовлюбленногокретина, взмолился он.

Стоять так у «аналоя» было довольно тягостно, и он украдкойто и дело поглядывал на часы. Еще целых двадцать минут! Но тут он заметилВладю, который появился с двумя женщинами. Одна из них была рыженькая ипухленькая, цвет глаз, правда, он не мог разглядеть, но лет ей было от силыдвадцать пять! Другая, высокая и худая, о чем-то оживленно беседовала с Владей,а пухленькая и рыженькая только кивала в такт чужому разговору, словноподдакивая худой и высокой. Владя помахал Федору рукой: мол, я тут и все помню,он даже слегка щелкнул себя по горлу – выпьем, дружище, как и собирались.Валентин Геннадьевич как раз говорил Федору, что удивлен до крайности – на рекламуего романов практически ничего не потрачено, а тиражи растут, спрос огромный. Ивообще всячески выражал Федору свое восхищение. Что ж, это было довольноприятно, тем более что можно будет повторить его слова Владе в присутствиирыженькой и пухленькой. Она моложе меня лет на двадцать, надо производитьвпечатление на барышню. Одного мужского обаяния может быть недостаточно. Темболее что она явно тоже занимается книгами.

Наконец мероприятие закончилось. Валентин Геннадьевич долготряс ему руку, а кто-то проворно убирал с «аналоя» оставшиеся книги. Следующейбыла дамская писательница. Она рассеянно кивнула ему.

– Ну, Федька, поздравляю, ты, говорят, пользуешьсябешеным спросом! А вот познакомься, это моя давняя подруга Геля, а это еенезаменимая помощница Мака!

Высокая протянула ему руку, а пухленькая зарделась.

– Ой, я читала вашу повесть «Медленно, но верно». Мнетак понравилось! – поспешила вставить Мака.

Интересно, что это за имя – Мака?

Глаза у нее оказались серо-зеленые. Не то! Хотя она в общемвполне миленькая.

– Геля, вы правда не можете уйти? – спросил Владя.

– Да нет, я ж тебе все объяснила, – не безраздражения ответила приятельница Влади. – Нам не на кого оставить стенд,а у нас еще не все готово. Так что не обессудь! – Голос у нее был низкий,прокуренный.