– Нет, только заметил, что тощая. И немолодая к томуже!

– Тридцать девять, по-твоему, это уже старость?

– Ну в принципе для бабы – да.

– А я вот молоденьких не люблю. Что с ними делать?

– А то ты не знаешь?

– Фу, Федя, все не так примитивно.

– Да ладно тебе, просто у меня нормальные, здоровыевкусы, а ты некоторым образом извращенец!

– Пусть так, не будем ссориться, старик! И вообще,давай-ка лучше выпьем за тебя! Не ожидал я, что ты вдруг начнешь писать.

– Я и сам не ожидал, – рассмеялся ФедорВасильевич.

– А как это тебе в голову взбрело?

– Хочешь, расскажу, только закажи мне лучше граппу, нелюблю я эту кислятину!

– Ты это дивное вино называешь кислятиной? Боже, зачемты дал талант писателя такому убогому типу! Ну так что тебя заставило взятьсяза перо?

– Ты не поверишь, но Ольга Митрохина.

– То есть как? – поперхнулся Владя.

– А вот так! Она мне позвонила в момент, когда я был вжутком состоянии. Умерла Вера, все валилось из рук, фирмочка, которую мысоздали с двоюродным братом, обанкротилась, и тут вдруг Ольга… мне нужна былатогда жилетка, вот я и воспользовался, пригласил ее в кабак и выложил все своипечали…

– Ишь ты, как по-писательски звучит «все свои печали»!

– Да ну тебя…

– Прости, старик, я тебя слушаю!

– Ольга вот тоже выслушала меня, а потом говорит:«Федя, а не хочешь попробовать пойти к нам консультантом?» Она тогда работалаадминистратором на каком-то сериале про золотодобытчиков.

– Да, в этом ты разбираешься.

– Обещала хорошо платить и все такое. Одним словом, ясогласился, чтобы не удавиться от тоски. Мне дали сценарий. Это было такоеговно – ни в сказке сказать, ни пером описать. Я Ольге честно об этом заявил, аеще добавил, что тут надо все в корне менять. Однако менять что-либо, ну кромекаких-то мелочей, было уже поздно, но Ольга все же познакомила меня срежиссером. Я все ему объяснил, он, вопреки Ольгиным ожиданиям, ко многомуприслушался и утвердил меня консультантом, хотя продюсер долго упирался. Мнеплатили что-то, но я был при деле, и потом, там была одна девушка-гримерша…

– Ага, опять подножный корм!

– Владька! Она была очень миленькая… Словом, я сталприходить в себя и в одну прекрасную ночь вдруг подумал: этот сценарий написанпо какому-то роману. Я его прочитал, тоже то еще говно. Я мог бы написать нехуже, а уж тему-то знаю в сто раз лучше… И я написал повесть, буквально заполтора месяца, без всяких мук творчества, просто садился с утра за компьютер иписал, пока задница не онемеет. И чувствовал, что занимаюсь своим делом. Этобыло удивительно! А когда дописал, прочитал и сказал себе: черт возьми, а ведьэто здорово и наверняка многим понравится. Показал Ольге, она пришла в восторг,отнесла режиссеру, тот тоже одобрил и предложил вместе написать по моей повестисценарий. Но я отказался, я уже не хотел никакого кино, мне было жалко своюповесть, я уже знал, что киношники делают с литературными произведениями… И яотнес рукопись в одно издательство. Мне там сказали, что повесть хорошая, нослишком маленькая, чтобы выпускать отдельной книгой. Напишите, мол, еще одну иприносите. А мне только того и надо! Я засел за компьютер и через полторамесяца написал вторую. Понес в то издательство, а там все редакторы поменялись,никто про мою повесть и слыхом не слыхал. Я разозлился и сказал: «Вы об этом ещепожалеете!» Там только рассмеялись! А сегодня директор того издательства, когдая на стенде стоял, вокруг меня кругами ходил, извинялся, признавал свои ошибки.Знаешь, я, как теперь говорят, проперся!

– Надо думать!

– А потом я показал свои повести одному соседу, которыйработает в журнале, и он посоветовал обратиться в издательство «Гриф». Я пошелтуда, и через неделю меня пригласили подписать договор. Заплатили гроши, нообещали выпустить очень быстро. И правда, через три месяца книжка вышла! Что сомной было! Я чуть не умер от счастья!

– Извини, а на что ты жил это время?

– За консультации продолжали платить, и еще я на машинебомбил по ночам. Это было счастливое время, Владька! Днем я писал, часов допяти, потом спал до десяти, с десяти до трех-четырех левачил… И мне ничегодругого уже не хотелось. Но через пару месяцев вдруг выяснилось, что моя книжкахорошо продается, и мне предложили написать еще одну, а у меня уж она готова, итогда они сами мне гонорар прибавили. Так вот и пошло… А теперь я у них, можносказать, один из главных авторов. Самому странно…

– Да, история невероятная! Совсем не «Мартин Иден», ислава богу!

– При чем тут Мартин Иден? Он молодой и темный, а ясовсем не молодой и не такой уж темный, и…

Его часто сравнивали с Джеком Лондоном, и почему-то его этообижало.

– Федя, я же как раз сказал, что совсем не Мартин Иден!«Не», понимаешь, «не»?

– Ладно, проехали!

– Ну а что у тебя на личном фронте?

– Как ты выражаешься, подножный корм, и меня это вполнеустраивает.

– Что, совсем нет постоянной бабы?

– Нет, уже года два, как я в свободном полете. Возрастуже…

– Хочешь сказать, потенция уже не та, потребностейменьше?

– И это тоже, как ни грустно признаваться. И потом,знаешь, мне сейчас хорошо, я, Владька, когда начал писать, вдруг почувствовал,что под сорок лет только зажил своей жизнью, той, которая мне предназначенабыла. И видимо, мне лучше жить одному, чтобы заниматься своим делом.

– Слушай, а ты что, никогда раньше писать не пробовал?

– Сроду не писал ничего, кроме школьных сочинений, да ив них не блистал… А вот поди ж ты! – счастливо рассмеялся ФедорВасильевич. – Ну что мы все обо мне и обо мне! Расскажи лучше о себе.

– Да у меня все то же! Та же профессия, та же жена, теже дети, просто живем мы не в Москве, а в Дюссельдорфе, только и всего.Неинтересно! Кстати, ты должен к нам приехать, Риммка жаждет с тобойповидаться.

– А что ж ты ее с собой не взял?

– Так она служит, это я свободный художник, работаю подоговорам.

Владислав Иванович был классным дизайнером.

– Ну а на личном фронте что? – подмигнул емустарый приятель.

– Да кое-что есть, одна очаровательнаямулаточка. – И он поцеловал кончики пальцев.

Мака трепетала. Ей так понравился Головин! И хотя он был летна двадцать старше нее, но ей нравились такие мужчины – взрослые, пожившие, заплечами у которых есть волнующий опыт и которые в состоянии оценить еемолодость и свежесть. Но молодость и свежесть – явление недолговечное, и Макапрекрасно отдавала себе в этом отчет. Она просто еще не встретила мужчину, которыйбыл бы достойной дичью. Но Головин – это то, что надо! Талантливый писатель,популярный уже, получающий, как говорят, приличные гонорары и ужасно интересныймужчина, к тому же холостой. Все это она успела узнать у приятельницы из«Грифа». И ко всему прочему, он положил на нее глаз, даже Ангелина этозаметила!