На следующий день Шон умер у нее на руках. Перед смертью онне мучился — лишь в последний раз взглянул на нее и чуть слышно вздохнул. Потомглаза его закрылись, и Шона не стало. Можно было подумать, он уснул — такоймирной и безболезненной была его кончина. Он принял смерть покорно, без борьбы;должно быть, поэтому Кэрол почти не чувствовала горя, когда вспоминала его. Ктому, что Шон уйдет, она была внутренне готова, насколько вообще можноподготовиться к подобному событию. Да и сам Шон знал, что конец его близок.Когда его не стало, Кэрол словно окутала звенящая пустота, которую она ощущаладо сих пор. Эту-то пустоту она и попыталась заполнить, копаясь в себе и своих чувствах.Книга, которую она наконец начала, должна была помочь ей в этом. Желание ее неиссякло, напротив — стало сильнее, превратившись в потребность, да и Шон всегдаверил в ее способности и талант. Единственное, чего боялась Кэрол, это обманутьего ожидания. Шон — пока он был жив — служил для нее неиссякаемым источникомвдохновения и уверенности; он дарил ей спокойствие, радость, душевноеравновесие, но с его смертью она всего этого лишилась. Вновь обрести почву подногами оказалось невероятно трудно, должно быть, поэтому она так безнадежнозастряла на первых же главах, но работы не бросила.

Кэрол нисколько не жалела, что за последние три года неснялась ни в одном фильме. Всю жизнь она работала, не жалея себя, поэтому ещедо того, как заболел Шон, у нее начали появляться мысли об отдыхе, о перерыве.Кроме того, Кэрол казалось, что небольшой отдых поможет ей по-новому оценить ипереосмыслить все, что она уже сделала, и, когда она вернется в кино, ее работыприобретут иное, более высокое качество. За свою кинокарьеру Кэрол снялась внескольких очень интересных лентах, которые были признаны классикой Голливуда;не отказывалась она и от ролей в коммерческих фильмах, и картины с ее участиемнеизменно становились настоящими хитами проката. Любому другому человеку этогобыло бы вполне достаточно, чтобы почивать на лаврах до конца жизни, но Кэролвсегда отличалась повышенной требовательностью к себе и к окружающим. Теперь,когда она достигла определенного уровня, ей хотелось привнести в свою актерскуюигру что-то новое — нечто, чего в ней раньше не было. Глубина постижения образа— вот как это называлось, и Кэрол отлично понимала: чтобы перейти на новыйкачественный уровень, ей, помимо таланта, понадобится весь ее жизненный опыт ився ее житейская мудрость, которые, к сожалению, приходят к большинству людейлишь с возрастом.

Кэрол не считала себя старой. Просто годы, прожитые ею с техпор, как она узнала о смертельной болезни Шона, окрасили ее жизнь неведомымиранее переживаниями и тревогой за близкого человека. Они научили ее мудрости исмирению, с которыми она приняла неизбежное. Все это непременно должно былоотразиться на ее игре, и Кэрол с нетерпением ждала возможности взяться за новуюсерьезную роль. Но сначала она должна закончить книгу! Задуманный роман представлялсяей чем-то вроде символа — символа освобождения или, может быть, зрелости.Только написав его, Кэрол смогла бы почувствовать себя окончательносформировавшейся женщиной, одержавшей победу над обстоятельствами и призракамипрошлого. Столько лет она изображала других женщин — настала пора явить мируподлинную себя! Она должна начать новую жизнь, которая не будет зависеть оттого, какой ее представляли — или воображали — другие люди. Что ж, отныне онапринадлежит только себе и сумеет стать такой, какой ей хотелось быть.

В ее жизни было время — и Кэрол хорошо его помнила, —когда она принадлежала мужчине как какая-то вещь, но оно закончилось еще дотого, как она повстречала Шона. Он, к счастью, оказался не таким, какбольшинство мужей-собственников. Шон и Кэрол были свободные души и, дажесойдясь вместе, относились друг к другу с уважением и не остывающей любовью. Ихжизни текли как бы параллельно, не переплетаясь и не пересекаясь, в полномсоответствии с законами равновесия и гармонии. А ведь сначала Кэрол боялась,что, как только они поженятся, начнутся проблемы: что Шон захочет «владеть» еюи в конце концов они оба станут в чем-то ограничивать и стеснять один другого.К счастью, этого не произошло. Еще в самом начале их совместной жизни Шонпообещал, что никогда не посягнет на ее независимость и свободу, — исдержал слово. Теперь Кэрол вспоминала восемь прожитых с ним лет как сказочныйсон, как чудо, как нечто уникальное и неповторимое. Ни с кем другим подобноебыло бы невозможно. Шон был единственным в своем роде.

Должно быть, поэтому Кэрол не могла и представить, что сновакого-то полюбит или еще раз выйдет замуж. Она была убеждена, что ни одинмужчина в мире не сможет сравниться с Шоном. Кроме того, она продолжала думатьо нем, как о живом; ей не хватало его, но она его не оплакивала. Любовь Шонапо-прежнему наполняла ее до краев, согревала душу, поэтому даже без него Кэролпродолжала чувствовать себя счастливой. В их отношениях не было ни боли, нимук, хотя, как и все супружеские пары, они время от времени спорили и дажессорились. Но и самые темные тучи уносились прочь, как быстрая летняя гроза,снова проглядывало солнышко, и они принимались смеяться над тем, как вели себявсего несколько минут назад. Ни Шон, ни Кэрол не были злопамятны, и размолвкине оставляли в их душах никакого следа, никак не сказываясь на их отношениях.

На протяжении всех восьми лет супружества Кэрол и Шоноставались нежными любовниками и добрыми друзьями. Когда они познакомились, ейуже исполнилось сорок, а ему было тридцать пять, однако, несмотря на такуюразницу в возрасте, Шон во многих отношениях стал для нее примером дляподражания. Карьера Кэрол по-прежнему была на подъеме: она снималась сразу внескольких фильмах, хотя и считала это не совсем разумным. Согласие на съемкиКэрол давала скорее по привычке, так как на протяжении многих лет вела именнотакую жизнь — жизнь звезды, которая принадлежит не столько себе, сколькозрителям, жаждущим ее появления в новых лентах. Лишь за пять лет до встречи сШоном Кэрол вернулась из Франции в Лос-Анджелес с намерением проводить большевремени с собственными детьми, но ей это удавалось плохо. Продюсеры рвали ее начасти, предлагая принять участие в очередном многообещающем проекте, да и самойКэрол бывало порой трудно отказаться от какой-нибудь особенно яркой роли. Какиетам дети! За пять лет после возвращения из Франции у Кэрол не было ни одногоромана. На это у нее просто не хватало времени, да и особого желаниявыстраивать с кем-то долговременные отношения она не испытывала. Кэрол, конечно,встречалась с мужчинами, но это был просто флирт — непродолжительный инесерьезный. Да и поклонниками ее были в основном коллеги — сценаристы,режиссеры, продюсеры, а также представители других творческих профессий —музыканты или архитекторы. Все они были интересными мужчинами, но ни в одногоиз них она так и не влюбилась. Кэрол совершенно искренне считала себянеспособной полюбить кого-то по-настоящему, и только появление Шона измениловсе.

Они встретились в Голливуде, на конференции, посвященнойтекущим проблемам и тенденциям киноиндустрии. На этой конференции оба выступалис докладами о современных фильмах; это и послужило поводом для знакомства. Апотом все завертелось… Кэрол никогда не смущало, что Шон был на пять лет младше— ни для нее, ни для него возраст не имел значения. Главным, что оба ониощутили практически сразу, было удивительное родство душ, настроенность на однуи ту же волну. Всего через месяц после знакомства они вместе отправились науик-энд в Мексику, а еще три месяца спустя Шон переехал к Кэрол, чтобы остатьсянавсегда. Через полгода они поженились. Инициатива в данном случае исходила отШона — он убедил ее, что так будет лучше для обоих, и оказался прав, хотяпоначалу Кэрол была настроена против. Ей казалось, что специфика их работы можетпривести к семейным конфликтам, что плачевным образом отразится на браке, ктому же когда-то Кэрол уже была замужем и не хотела во второй раз наступать нате же грабли. Но Шон пообещал, что все будет хорошо, она поверила — и неразочаровалась. Их союз оказался настолько близким к идеалу, насколько этовообще возможно.