Я вдыхаю, когда его губы скользят по внутренней стороне моего бедра, поднимаясь выше.

— Я бы не смогла принять тебя, если бы ты не сделал этого, — шепчу я, слова обрываются на полуслове, мой голос трещит от желания, когда его рот приближается к тому месту, где я нуждаюсь больше всего. — Ты слишком большой. И я…

— Я был первым. — В его голосе звучит желание, а его губы проникают прямо между моих бедер. — Первым попробовал тебя на вкус. Первым трахнул тебя. Первым сделал это…

Его язык проникает между моими складочками, горячо скользит по клитору, и я откидываюсь на одеяла. Больше нет ни разговоров, ни дразнилок. Есть только его рот, прижатый к моим бедрам, горячее, влажное, сладкое удовольствие от него, его язык, скользящий и перекатывающийся по моему клитору, когда он разводит мои ноги в стороны, а я прижимаюсь к его рукам, желая большего. Это так приятно, никогда бы не подумала, что что-то может быть настолько приятным.

Я чувствую, как его пальцы скользят по моему входу, дразня меня. Я выгибаюсь в нетерпении и чувствую вибрацию его смеха на своей коже.

— Ты хочешь этого, — пробормотал он. — Я дал тебе попробовать, и ты ненасытна.

— Адрик…, — стону я, прижимаясь бедрами к его рту, и тянусь вниз, проводя руками по короткой стрижке его светлых волос. — Перестань дразнить меня.

— О, это не дразнилки, принцесса.

Он отстраняет свой рот от меня, когда говорит это, и вдруг наклоняется надо мной, его пальцы проворно расстегивают пуговицы на брюках, освобождая его член. Он твердый и толстый, заполняет всю ладонь, когда он проводит рукой по его пульсирующей длине, и вдруг я чувствую, как горячая, набухшая головка упирается в мой клитор.

— Это дразнилка, — пробормотал он и наклонился, чтобы снова поцеловать меня.

Я задыхаюсь, когда он трется об меня, слизистая смесь его спермы и моего возбуждения смешивается, создавая восхитительное, горячее трение между головкой его члена и моим клитором, и я знаю, что сейчас кончу. Каждый раз, когда я начинаю дергаться и вздрагивать, он отстраняется, опуская головку члена ниже, чтобы обвести мой вход, а затем снова поднимается вверх, пока я не чувствую, как набух и стал чувствительным мой клитор, жаждущий кончить. Я беспомощно извиваюсь под ним, глядя на его довольное выражение лица.

— Пожалуйста, — шепчу я, и он смеется, низко и похотливо, снова целуя меня.

— Принцесса Братвы, умоляющая своего телохранителя заставить ее кончить.

— Адрик, я клянусь…

Он снова смеется над этим, но когда он снова толкает набухшую головку своего члена ко мне, и на мою плоть капает еще больше его слизистой спермы, он не отстраняется, и я чувствую, как мое тело напрягается, оргазм разворачивается где-то глубоко внутри меня, прежде чем мои ногти впиваются в его плечи, а моя голова откидывается назад в беззвучном крике, его тело прижимается к моему, и он крепко целует меня. Я выгибаюсь на нем, скрежеща от оргазма по скользкой длине его члена.

Я все еще кончаю, когда чувствую, как он входит в меня, его руки лежат на моей талии, на моих бедрах, а его рот скользит по моему. Я задыхаюсь, сжимаясь вокруг него, и чувствую его стон на своих губах, когда он поднимает меня, переворачивая на кровати так, что он оказывается сверху, а моя голова прижимается к подушкам.

Я хочу, чтобы он был раздет, кожа к коже. Я стягиваю с него рубашку, когда он входит в меня, пальцами перебирая широкие, обнаженные мышцы, спускаю штаны с его бедер, чтобы я могла насладиться его прижатой ко мне кожей, блестящей от пота, как можно больше. Раньше здесь было холодно, но теперь здесь тепло, я и Адрик, и мне кажется, что я не могу насытиться этим.

— Кончи для меня еще раз, — дышит он мне в ухо. — Я так близко, подари мне еще один, прежде чем мне придется вырваться.

Я хочу сказать ему, чтобы он этого не делал. Я хочу кончить, пока он заполняет меня, почувствовать его горячий прилив, ощутить, как он пульсирует внутри меня, так глубоко, как только он может, пока мы кончаем вместе. Но я знаю, что лучше. Даже в порыве вожделения я понимаю, что было бы плохой идеей позволить ему кончить в меня.

Мы должны использовать защиту. То, что мы этого не делаем, уже плохо.

Он всаживается в меня еще раз, сильно, и одного осознания того, что он сдерживает свой собственный оргазм, чтобы позволить мне кончить еще раз, достаточно, чтобы я перешла грань. Я обхватываю его, спутываю ноги и цепляюсь пальцами за его плечи, сжимаясь и содрогаясь вокруг него. Я слышу душераздирающий стон, который вырывается из его рта, когда он отстраняется от меня, его рука дергается по его скользкой длине, когда он направляет ее на мой живот и проливает перламутровую жидкость на мою кожу.

Я все еще тяжело дышу, когда он рушится рядом со мной, его форма облегает бедра, а рука все еще свободно обхватывает его член.

Я не хочу говорить ему, чтобы он уходил. Но я вижу, как тикают часы рядом с кроватью, и понимаю, что если он не уйдет в ближайшее время, то я опоздаю к ужину. А если Лилиана или Николай по какой-то причине заглянут ко мне и найдут меня здесь…

— Мне нужно собираться. — Я поворачиваюсь и с сожалением смотрю на него. — Николай придет…

— Черт. — Он садится, его светлая кожа все еще раскраснелась. — Я должен идти.

Я киваю, тяжело сглатывая. Я никогда не знаю, что делать после этого. Похоть — это просто. Хотеть его — легко. Знать, что делать с чувствами после этого, гораздо сложнее.

Особенно когда я не знаю, какое у нас может быть будущее.

— Мне жаль. — Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как сердце замирает в груди. — Я знаю, это сложно…

— Все в порядке, Котенок. — Он целует меня в лоб, убирая с лица спутанные волосы. — Я пойду.

Я смотрю, как он собирает свою одежду, и я бы наслаждалась зрелищем того, как он застегивает брюки и натягивает рубашку, как напрягаются его мышцы под тканью, если бы