Следующей осенью Лиана поступила в Миллз-колледж. Одильчувствовала себя плохо — она страдала от постоянной боли в спине, у неепоявилось отвращение к еде, частые лихорадки и, наконец, ужасающий кашель, непрекращавшийся несколько месяцев. Сначала доктора не могли сказать ничегоопределенного, и Арман считал, что Одиль просто тоскует по родине. Он сталподумывать, не отправить ли ее во Францию. Однако фантазии такого рода были ейсовершенно несвойственны, и Арман настоял, чтобы ее осмотрели лучшие о врачигорода. Он собирался отвезти ее в Нью-Йорк на консультацию к знаменитому врачу,которого рекомендовал Гаррисон, но вскоре выяснилось, что Одиль не сможетвынести такой поездки. Ей сделали операцию, в ходе которой стало ясно, чтометастазы распространились по всему телу Одиль де Вильер. Эту ужасающую новостьАрман рассказал на следующий день Крокетту. В его глазах стояли слезы.

— Я не могу жить без нее, Гарри, не могу, —повторял он.

Гаррисон медленно кивнул, сам едва сдерживая слезы. Онслишком хорошо помнил боль, которую восемнадцать лет назад пережил сам. Поиронии судьбы Арману было сейчас столько же, сколько Гаррисону, когда онпотерял Арабеллу, — сорок три.

Арман и Одиль были женаты двадцать лет, и он не могпредставить жизнь без нее. Но в отличие от Гаррисона у них не было детей.Начиная совместную жизнь, они хотели иметь двоих или троих, но Одиль так и неудалось забеременеть, и постепенно они смирились с отсутствием детей. Со временемАрману стало казаться, что так даже лучше: ему ни с кем не приходится делитьОдиль. Все эти двадцать лет между ними сохранялась атмосфера медового месяца. Итеперь вдруг его мир рушился.

Сначала Одиль не знала, что у нее рак, а Арман всеми силами старалсяот нее это скрыть, но скоро она обо всем догадалась сама и поняла, что конецблизок. В марте она умерла на руках у Армана. Как раз в тот день Лиана пришла кней с букетом желтых роз. Она просидела у постели больной несколько часов.Одиль излучала почти неземное смирение. Когда Лиана встала, чтобы уйти, Одильприкоснулась к ней с такой нежностью, словно хотела этим выразить всю своюлюбовь. Лиана на миг остановилась у двери, стараясь подавить рвущиеся из грудирыдания, и в этот момент Одиль взглянула ей прямо в глаза.

— Позаботься об Армане, когда меня не будет, Лиана. Тыдобра и щедра душой.

Одиль хорошо знала Гаррисона; она понимала, что именно дочьне дала ему ожесточиться, — Лиана будто обладала умением смягчать сердцатех, кто оказывался с ней рядом.

— Арман любит тебя, — сказала Одиль,улыбаясь, — вы с отцом будете ему очень нужны, когда я уйду.

Она говорила о своей смерти, как о путешествии. Лиана всееще старалась скрыть правду от себя самой. Одиль же хотела подготовить Лиану иАрмана к предстоящей потере. Арман пытался заставить ее забыть правду, заводяразговоры о поездке в Биарриц, где они были так счастливы в молодости, о круизена яхте вдоль побережья Франции и о путешествии на Гавайи на одном из кораблейКрокетта. Но Одиль снова и снова возвращала его к реальности, к тому, чтодолжно произойти и произошло той же ночью, после того как она попрощалась сЛианой.

Одиль завещала, чтобы ее похоронили в Америке, а не везли воФранцию. Она не хотела, чтобы Арман совершал это горестное путешествие в полномодиночестве. Ее родителей уже не было в живых, как и родителей Армана. И теперьона жалела только о том, что у них с Арманом не было детей, которые были бырядом с ним. Это она доверила Лиане.

Первые месяцы после похорон стали для Армана кошмаром. Онкое-как продолжал выполнять свои обязанности консула. Несмотря на тяжелуюутрату, ему приходилось принимать высокопоставленных лиц, приезжавших вСан-Франциско, устраивать дипломатические обеды. Лиана помогала ему, заботясь онем так же, как привыкла заботиться об отце. Тем летом Гарри-сон редко видел еена озере Тахо, она отказалась даже от путешествия во Францию. Она помнилаобещание, данное Одиль, и старалась быть достойной возложенной на нее миссии.

Время от времени Гаррисон внимательно присматривался кдочери, стараясь разглядеть, не скрывается ли за ее заботой об Армане нечтобольшее. Понаблюдав за ней некоторое время, он решил, что, пожалуй, то, что онаделает для Армана, помогает ей справиться с чувством утраты. Смерть Одиль сталадля Лианы страшным ударом. Своей матери она не знала, и в ее душе всегда жилапотребность иметь женщину-друга, с которой она могла бы говорить о том, о чемне могла заговорить ни с отцом, ни с дядей, ни с друзьями. Пока она быларебенком, ее окружали гувернантки и няни. Друзей у нее было мало, а женщины, скоторыми иногда проводил время Гаррисон, никогда не появлялись в его доме.Одиль заполнила этот вакуум; с ее уходом снова открылась брешь, которая,подобно ране, вызывала постоянную ноющую боль, и эта боль стихала только тогда,когда Лиана делала что-то для Армана. Она как бы вновь оказывалась рядом сОдиль.

К концу лета Арман и Лиана стали постепенно приходить всебя. Прошло уже полгода со дня смерти Одиль. Оба они хорошо запомнили одинсентябрьский день. Они сидели в саду консульства, глядя на розы, и, кажется,впервые без слез разговаривали об Одиль. Арман даже вспомнил какую-то забавнуюисторию из их совместной жизни, и Лиана смеялась. Они вместе, помогая другдругу, пережили горе. Арман протянул руку и сжал длинные, нежные пальцы Лианы.В его глазах блеснули слезы.

— Спасибо тебе, Лиана.

— За что? — Она попыталась сделать вид, что ничегоне понимает, хотя, разумеется, прекрасно понимала, что он имеет в виду, —ведь он так же много сделал и для нее. — Не говори глупостей.

— Я очень благодарен тебе.

— Просто мы были очень нужны друг другу Без нее все такизменилось…

Он задумчиво кивнул.

Лиана вернулась на озеро Тахо, чтобы провести там последниедве недели каникул. Увидев дочь, Гаррисон немного успокоился. Его сильно волновалото, что она постоянно помогает Арману. Ведь она и так слишком много времениуделяла заботе о самом Гаррисоне. Одиль де Вильер не раз убеждала его, чтоЛиана не может жить только заботами об одиноком мужчине. В ее возрасте нужныразвлечения. Год назад девушка собиралась начать выходить в свет, но, когдаОдиль заболела, Лиана отказалась от светской жизни.

Теперь Гаррисон снова заговорил об этом, ведь трауркончился, и вечера дебютанток пойдут ей на пользу. Лиане все это казалосьглупым и смешным — придется потратить кучу денег на наряды, танцы и вечеринки —напрасное расточительство. Гаррисон удивленно смотрел на дочь. Она была однойиз самых богатых женщин Калифорнии, наследницей «Пароходных линий Крокетта»; онпросто был не в состоянии себе представить, как мысль о расходах могла прийтией в голову.

В октябре, когда начались занятия в колледже, Лиана уже немогла так же часто помогать Арману в организации дипломатических обедов. Да они Сам уже мог справиться, хотя горечь утраты все еще давала о себе знать. Онпризнался в этом Гаррисону, когда они вместе сидели за ленчем в клубе.