— Сюрприз! — закричали три голоса.

— Улыбнись, — прошипела Бонни и толкнулаостолбеневшую подругу в залитый светом шумный холл, прямо под душ из конфетти.Расплывшись в широкой кретинической улыбке, она пробормотала сквозь сжатыезубы: — Убьешь меня потом; я это заслужила. А сейчас просто улыбнись.

* * *

Было много дорогих воздушных шаров с напылением из фольги.Было много тщательно составленных цветочных композиций, и Бонни заметила, чтоорхидеи в букетах идеально сочетаются по цвету со светло-зеленым шейным платкомКэролайн. Это был шелковый платок от Гермес, с листочками и винограднымилозами. «Спорю на что угодно, к концу вечера она воткнет одну из этих орхидейсебе в волосы», — подумала Бонни.

Взгляд голубых глаз Сью Карсон был немного тревожным, арастянувшиеся в улыбке губы подрагивали.

— Надеюсь, у тебя не было серьезных планов на вечер,Мередит, — сказала она.

— Ну, по крайней мере, ничего такого, что нельзя былобы отменить, — сказала Мередит. Она криво усмехнулась в ответ, но этаулыбка была теплой, и Бонни с облегчением перевела дыхание.

Сью, вместе с Бонни, Мередит и Кэролайн, была в свите Еленыодной из приближенных фрейлин. Только она одна, не считая Бонни и Мередит,осталась на ее стороне, когда все остальные от нее отвернулись. На похоронахЕлены она сказала, что настоящей королевой школы Роберта Ли была именно Елена ичто в память о Елене она снимает свою кандидатуру с номинации «Снежная Королевагода». Не любить Сью было невозможно. «Уфф! Пронесло», — мелькнуло в головеу Бонни.

— Я хочу, чтобы мы все вместе сфотографировались надиване, — сказала Кэролайн, усаживая их за букетами. — Викки, щелкнинас.

Никем не замеченная Викки Беннетт тихо стояла в сторонке.

— Да-да, сейчас, — сказала она, нервно откинула отглаз прядь светло-каштановых волос и взяла фотоаппарат.

«Как служанка», — подумала Бонни, а затем ее ослепилавспышка.

Пока на поляроидном снимке проступало изображение, а Сью иКэролайн иронизировали по поводу чопорной светскости Мередит, Бонни кое-что ещезаметила. Фотография получилась хорошей. Кэролайн выглядела, как всегда,потрясающе — ее каштановые волосы блестели, и прямо перед ней стоялисветло-зеленые орхидеи. Мередит, не прилагая для этого никаких усилий, вышлазадумчивой, ироничной и несколько зловещей красавицей. Сама Бонни, на головуниже всех остальных, сидела с растрепанными рыжими волосами и глуповатым лицом.А в фигуре позади нее на диване было что-то странное. Это была Сью, именно Сью,и никто иной, но на секунду Бонни показалось, что светлые волосы и голубыеглаза принадлежат кому-то другому. И этот кто-то пристально смотрел на нее,словно хотел сказать нечто важное. Бонни уставилась на снимок, нахмурившись ичасто моргая. Изображение поплыло у нее перед глазами, а по спине пробежалнехороший холодок.

Нет, это Сью. Наверное, на секунду Бонни сошла с ума. Илиэто на нее так подействовала идея Кэролайн «снова собраться всем вместе».

— Теперь сниму я, — сказала она, вскакивая сдивана. — Садись, Викки, и подвинься. Нет, ближе, ближе — вот так!

Все движения Викки были стремительными, легкими ипорывистыми. Когда погасла вспышка, она выглядела как испуганный зверек,готовый в любой момент сорваться и убежать.

Кэролайн взглянула на фотографию лишь мельком. Она встала ипошла на кухню.

— Угадайте, что у нас будет на сладкое, — сказалаона. — Я делаю собственный вариант «шоколадной смерти». Пойдемте, поможетемне взбить крем.

Вначале за ней пошла Сью, затем, после секундногозамешательства, — Викки.

Дежурная улыбка сползла с лица Мередит, и она повернулась кБонни:

— Ты должна была меня предупредить.

— Знаю. — Бонни виновато потупилась, но тут жеснова подняла голову и улыбнулась. — Тогда ты бы не пришла, и мы неполучили бы «шоколадную смерть».

— То есть все затевалось ради этого?

— Ну, и ради этого тоже, — рассудительно сказалаБонни. — Слушай, давай серьезно. Может, все получится не так уж плохо.Кэролайн искренне старается быть милой, а Викки полезно хотя бы иногдавыбираться из дома…

— Как-то не похоже, чтобы ей это было полезно, —ответила Мередит откровенно. — У нее такой вид, будто ее вот-вот хватитсердечный приступ.

— Думаю, она просто нервничает.

Бонни считала, что у Викки были все основания нервничать.Почти всю прошлую осень Викки пробыла в трансе — ее медленно сводила с ума какая-тосила, природы которой она не понимала. Для всех было неожиданностью, что онаоправилась так быстро.

Мередит продолжала хмуриться.

— И вообще, — сказала Бонни, утешая, — насамом деле твой день рождения не сегодня.

Мередит взяла фотоаппарат и стала вертеть его в руках. Неотрывая от него глаз, она проговорила:

— На самом деле — именно сегодня.

— Что? — Бонни уставилась на нее. — Что тысказала?

— Я сказала, что день рождения у меня сегодня.Наверное, Кэролайн узнала об этом от своей матери; наши мамы когда-то дружили.

— Мередит, что ты такое говоришь? Твой день рождениябыл на прошлой неделе, тридцатого мая.

— Нет. Мой день рождения сегодня, шестого июня. Честноеслово, могу показать водительские права. Родители стали праздновать его нанеделю раньше, потому что шестое июня для нас нехороший день. В этот день надедушку напали, и он сошел с ума. — У Бонни перехватило дыхание, она немогла выговорить ни слова, а Мередит хладнокровно продолжала: — Он пыталсяубить мою бабушку. И меня тоже. — Мередит аккуратно положила фотоаппарат вцентр кофейного столика. — А теперь пора на кухню, — мягко сказалаона. — Я чувствую запах шоколада.

Бонни по-прежнему сидела словно парализованная, но еесознание бешено работало. Она смутно припомнила, что Мередит и раньше, невдаваясь в подробности, упоминала о чем-то подобном, но не говорила, когда этопроизошло.

— Напали? Ты хочешь сказать, как на Викки? —пролепетала Бонни. Она не сумела выговорить слово «вампир», но не сомневалась,что Мередит ее поймет.

— Да, как на Викки, — ответила Мередит. —Пошли, — добавила она еще тише, — нас ждут. Я не хотела тебярасстроить.

* * *

«Раз Мередит не хотела меня расстроить, то и не будурасстраиваться, — думала Бонни, выливая горячий крем на шоколадный торт ишоколадное мороженое. — А то, что мы с ней дружим с первого класса, но онаникогда об этом не рассказывала, просто пустяки».

И вдруг по ее коже побежали мурашки, и из каких-то темныхуголков сознания выплыли слова: все не то, чем кажется. Об этом предупреждал впрошлом году голос Онории Фелл, когда говорил через нее, и это пророчествообернулось жуткой правдой. А что, если ничего не закончилось?